Георгий Зуев - Там, где Крюков канал...

В своих записках драматург, актер и педагог П. А. Каратыгин писал о поведении Якубовича: «Известно, что он пришел на площадь вместе с Семеновским полком, потом исчез, сославшись на головную боль, но вскоре снова появился – возле Николая Павловича! Молодому императору он гордо заявил, что „был с ними, но, узнав, что они за Константина, бросился и явился к вам“, – за что и заслужил высочайшую похвалу: „Спасибо, вы ваш долг знаете!“ Тогда Якубович сам вызвался пойти к восставшим и от имени государя уговорить их сложить оружие, но очутившись среди „своих“, стал подбадривать их призывами держаться крепко и не отступать. Эти метания были поняты как двуличие и властью, и декабристами».

После окончания следствия Якубович был осужден Верховным уголовным судом на смертную казнь, замененную 20 годами каторги в Нерченских рудниках.

Графу Завадовскому следственная комиссия по делу о дуэли посоветовала на некоторое время уехать за границу, и он с радостью вернулся в Англию.

Дом № 10. 2006 г.

Трагедия на дуэли потрясла молодого Пушкина. Все участники поединка были его добрыми друзьями, и он симпатизировал каждому из них. В рисунках поэта тех дней обнаружили эскиз, на котором рукою Пушкина изображена знаменитая «танцорка» в коротком платье, с распущенными волосами и обнаженной грудью. В кутящей напропалую компании молодых людей балерина Истомина ловко жонглирует бутылками и сбрасывает их со стола профессиональными балетными движениями. За спиной же веселых собутыльников поэт изобразил приходящую смерть с раскрытой пастью и жадно вытянутой рукой.

Смертельный поединок между В. В. Шереметевым и А. П. Завадовским надолго запомнился поэту. В одном из писем 1825 года Александр Сергеевич вспоминал Якубовича, который «простреливал Грибоедова и хоронил Шереметева…».

Позднее, в начале 30-х годов XIX столетия, Пушкин даже составил программу своей будущей повести «Две танцовщицы» с упоминанием имен Истоминой и Завадовского. Трагическая дуэль долго еще тревожила творческое воображение поэта.

Великая артистка петербургской балетной труппы Авдотья (Евдокия) Ильинична Истомина скончалась в 1848 году в возрасте 49 лет. Русский писатель, журналист и мемуарист В. Р. Зотов сказал в связи со смертью балерины следующее: «Жизнь этой женщины замечательна не столько по отношению к миру искусства, как к миру высокопоставленных лиц, покровительство которых доставило ей возможность провести всю жизнь в довольстве и роскоши».

Соседний с домом № 16 на Театральной площади земельный участок занят трехэтажным жилым зданием, числящимся сегодня под № 18/10. Дом на углу набережной Крюкова канала и Театральной площади привлекает внимание благородством облика, совершенством пропорций и форм.

По своему положению в ансамбле площади и набережной, по целостности впечатления это жилое строение, безусловно, принадлежит к числу, сохранившихся до наших дней в первозданном виде, ценных памятников отечественного зодчества конца XVIII – начала XIX веков.

Квартиры этого дома часто заселялись артистами императорских театров и особенно Мариинского, расположенного буквально в двух шагах от уютного особняка, главный фасад которого был обращен на тихую и спокойную набережную старинного канала. С домом связаны многие страницы истории отечественного театрального и музыкального искусства.

В 1817 году в доме № 10 по набережной Крюкова канала поселился с семьей один из прославленных актеров Петербургского театра Иван Иванович Сосницкий, которому особенно удавались комедийные роли в театральных водевилях. Этот актер стал первым исполнителем роли Городничего в «Ревизоре» Н. В. Гоголя. И. И. Сосницкого называли «первым любимцем публики».

В. Баранов. Портрет И. И. Сосницкого. 1810 г.

«По всей справедливости первым и несравненным актером, – сообщал в своих „Театральных воспоминаниях“ драматург Н. И. Куликов, – должен считаться Иван Иванович Сосницкий, первый заговоривший со сцены человеческим натуральным языком. До него было много величайших талантов… Но все они, следуя современной им рутине в подражании французским знаменитостям, предавались изысканной ненатуральной декламации, которую впоследствии прозвали драматическою ходульною игрою. Во Франции первым сбросил с себя эту рутину и заговорил по-человечески гениальный актер Тальма, а у нас Сосницкий.

Красивый, стройный, с выразительным и игривым лицом, с приятною и хитрою улыбкой, с живыми и умными глазами, он превосходно играл молодых людей-франтов, гвардейских офицеров, знаменитых бар и забубенных повес. Следя за современными ему выдающимися личностями, Иван Иванович и сам со сцены сделался авторитетом в одежде, в манере, в ловкости как светской, так и гвардейской молодежи… Это был любимец всей петербургской публики, приятель известных писателей Пушкина, Хмельницкого и др.

Этот тонкий и умный актер охотно лепил свои сценические образы по живым моделям… Его способность перевоплощаться поражала зрителей… Разнообразие, блеск и законченность игры Сосницкого объясняются отчасти пройденной им превосходной школой. Он был учеником Дмитревского, Дидло и Шаховского…

И. И. Сосницкий. Литография 1820-х гг.

Жена его Елена Яковлевна, красавица и талантливая актриса, дочь певца и первого буффа Воробьева, считалась одной из лучших учениц Шаховского. Она долгое время выступала в операх, пробуя одновременно свои силы в комедии, на которой вскоре и сосредоточилась…

Сосницкие представляли на русской сцене тот блистательный тип романской комедии, который всегда отвечал театральным вкусам Пушкина. Поэт был особенно близок к этой актерской чете. В письме из Кишинева от 26 сентября 1822 года он особо спрашивал о них Я. Н. Толстого. Нащокин свидетельствует, что уже в 30-х годах, разлюбив театр, поэт по-прежнему искренне любил Сосницких. Памятью его отношений к Елене Яковлевне остался его известный мадригал:

Таковы были актеры, развернувшие перед молодым Пушкиным репертуар Мольера, Бомарше, Мариво, Реньера, Шаховского, Хмельницкого, Загоскина и Грибоедова…»

В начале XX века петербургские газеты довольно часто печатали сообщения о гастролях Шаляпина. Певец стал центром всестороннего внимания столичной прессы. В 1906 году у Федора Ивановича появилась вторая семья.