Гарольд Лэмб - Чингисхан. Властелин мира

Умный монгол не тратил слов на превознесение своих успехов, его задачей было добиться подчинения установленному им закону. Ему уже не нужно было давать советы и наставлять персонально каждого из своих военачальников, они были в состоянии вести боевые действия, руководствуясь своими собственными соображениями, и он усматривал большую опасность в размежевании между ними. Чтобы подчеркнуть, насколько велики его завоевания, он дал каждому из прибывших послов подойти к трону.

К своим троим сыновьям он обратился с предостережением: «Не допускайте ссор между собой. Будьте преданны Угедею и станьте его опорой».

После этого на курултае на целый месяц было устроено празднество. На этот съезд прибыли два самых желанных гостя. Субедей прискакал из пограничной области Польши и привез с собой Джучи.

Первенца хана Джучи орхон-ветеран разыскал и убедил его появиться на совете и вновь повидаться с отцом. И вот Джучи предстал перед ханом и встал перед ним на колени, приложив руку ко лбу. Старый завоеватель, который был сильно привязан к Джучи, был доволен, но не подал виду. Покоритель степей преподнес в подарок своему отцу тысячу кипчакских лошадей. Джучи не любил двор, он попросил разрешить ему вернуться на Волгу и получил такое разрешение.

Настало время, и собравшиеся стали разъезжаться. Джагатай поскакал обратно в свои горы, а другие ордынцы отправились в Каракорум. Летописец повествует, что в каждый день пути Чингисхан призывал к себе Субедея, чтобы тот рассказывал ему о своих приключениях в западной части мира.

Чингисхану не суждено было последние годы жизни провести на родине. Все было устроено для его сыновей, за исключением двух вещей. Две враждебные силы, насколько было известно хану, все еще существовали в мире: причиняющий беспокойство правитель царства Ся в предгорьях Тибета и древнее царство Сун в Южном Китае. Он в течение года отдыхал в Каракоруме в кругу близких, и рядом с ним была его жена Борте, но затем неугомонный кочевник снова был в седле. Субедей был отправлен с приказом вторгнуться в земли Сун, сам же Чингисхан поставил себе задачу навсегда приструнить пустынные племена Ся.

И он это сделал. Отправившись зимой в поход через замерзшие болота, он обнаружил своих давних врагов, выстроившихся, чтобы встретить его. Это были остатки китайских армий, в основном из Западного Китая, тюрки и собственно армия Ся. Хроники дают нам один из эпизодов их беспощадного разгрома: монголы в отороченных мехом одеждах сражаются на льду реки, «союзники», на первый взгляд побеждающие, атакуют всей массой ветеранов в центре ханского войска. Около 300 тысяч человек погибли в том бою.

И вот последствия. Попавшие в западню, ошеломленные и преследуемые, воины «союзников» пытались спастись бегством. Но все мужчины, способные носить оружие, уничтожались на пути орды. Правитель Ся спрятался в цитадели в горах, под прикрытием лавиноопасных хребтов, извещая о своей покорности беспощадному хану, пряча свою ненависть и отчаяние под маской дружелюбия, прося забыть прошлое.

«Скажите вашему господину, – отвечал Чингисхан посыльным, – что у меня нет желания вспоминать, что было в прошлом. Я сохраняю для него дружбу».

Но Чингисхан не собирался прекращать войну. Были еще в царстве Сун те из бывших «союзников», которых следовало приструнить. Орда подступила в середине зимы к границам древнего Китая. Мудрый Елюй Чуцай осмелился протестовать против поголовного истребления царства Сун.

– Если этих людей перебить, какую же пользу они принесут, мертвые, тебе и как смогут приумножить богатства твоих сыновей?

Старый император задумался, вспоминая, наверное, о том, что после того, как он превратил в пустыни когда-то населенные земли, мудрецы Китая помогли поддерживать порядок. Он неожиданно ответил:

– Что ж, будь по-твоему, мастер улаживания дел с подданными, служи верой и правдой моим сыновьям.

Он не отказался от военного похода против царства Сун. Оно должно было быть окончательно подчинено. Хан продолжал руководить и повел армии через Желтую реку. Тут до него дошла весть о смерти Джучи в степях. Он сказал, что хочет побыть в шатре один, и молча горько переживал смерть своего первенца.

Не так давно, когда младший сын Угедея был убит на его глазах у Бамиана, хан приказал оставшемуся без сына отцу не показывать своего горя. «Послушайся меня в таком деле. Твой сын убит. Я запрещаю тебе плакать!»

Он и сам внешне никак не показал, что смерть Джучи волнует его. Орда двигалась дальше, дела шли своим чередом, но хан реже вступал в беседы со своими военачальниками, и было замечено, что известия о новой победе у Каспия не смогли воодушевить его или вызвать у него отклик или похвалу. Когда орда вошла в густой еловый лес, где в тени деревьев еще лежал снег, несмотря на то что уже пригревало солнце, он дал команду остановиться.

Он приказал курьерам быстро скакать к ближе всех находившемуся от него сыну Тулую, который разбил лагерь неподалеку. Когда мастер ведения войны, теперь уже взрослый мужчина, спешился возле юрты хана, то нашел своего отца лежащим на ковре у огня, закутанным в войлочные и собольи накидки.

«Для меня ясно, – сказал старый монгол, приветствуя принца, – что теперь уже я должен бросить все и покинуть этот мир».

Он уже некоторое время был болен и теперь знал, что эта болезнь отнимает у него жизненные силы. Он вызвал к себе высших военачальников орды и в то время, как они и Тулуй стояли на коленях, сосредоточенно вслушиваясь в его слова, давал им четкие указания, как вести войну против царства Сун, которую он начал, но не довел до конца. В частности, Тулуй должен был захватить земли на востоке, Джагатай – на западе, в то время как Угедей должен был стать главным над ними и Ха-Ханом в Каракоруме.

Он умер как истинный кочевник – так безропотно, как будто владел всего лишь юртами и стадами, а не оставленной своим сыновьям в наследство величайшей из империй и самой грозной из всех армий. Это произошло в 1227 году, году Мыши по календарному циклу двенадцати зверей.

Хроники говорят нам, что Чингисхан во время своей последней болезни вынес постановление, повелевающее уничтожить царство Ся и его правителя, своего старого врага, который тогда как раз направлялся в орду. Хан повелел держать в строжайшей тайне известие о своей смерти, если он умрет прежде, чем падет Ся.

Было воткнуто копье острым концом в землю перед белой юртой завоевателя, стоявшей в стороне от остальных юрт лагеря. Астрологов и мудрецов, пришедших прислуживать хану, не пропустила стража, и только высшие военачальники свободно входили в юрту и выходили из нее так, будто их вождь просто нездоров и отдавал распоряжения находясь в постели. Когда правитель Ся и его свита прибыли к монголам, гостей пригласили на пир, вручили почетные халаты и посадили среди военачальников орды. Затем все до одного они были перебиты.