Гарольд Лэмб - Чингисхан. Властелин мира

Оставшиеся без Чингисхана, охваченные благоговейным ужасом при виде смерти, казалось, несгибаемого человека, который сделал их хозяевами всего, чего только они могли пожелать, орхоны и принцы орды повернули назад, чтобы сопровождать тело покойного в Гоби. До погребения его полагалось показать подданным и отнести к кочевью его первой и любимой жены Борте.

Чингисхан умер на территории царства Сун, и, чтобы его враги не узнали об утрате, которую понесли монголы, воины, сопровождавшие похоронную процессию, убивали всякого, кто попадался им на пути, пока не оказались на границе пустыни. Там ордынцы, ветераны многих войн, громко выразили свою скорбь, следуя на конях за похоронной колесницей.

Им казалось невероятным, что Великий хан уже не пойдет перед знаменем и что он уже не будет их посылать в то или иное место, как на то будет его воля.

«О Великий богдо, – воскликнул седовласый тар-хан, – неужели ты нас покинул? Твоя родная земля с ее реками ждет тебя, твоя счастливая земля с твоим золотым домом в окружении твоих героев ждет тебя. Почему ты покинул нас на этой теплой земле, в которой лежит так много мертвых врагов?»

Другие продолжали скорбеть, когда вышли на порог пустыни. Летописец таким образом передает их горестное стенание:

Покоритель земель был привезен не в Каракорум, а домой, в те долины, где он мальчиком боролся за жизнь, чтобы быть похороненным на земле своих предков. Курьеры орды вскочили на коней и помчались галопом в степи, разнося весть орхонам, и принцам, и далеким полководцам о том, что Чингисхан умер.

После того как последний военачальник, спешившись, вошел в юрту проститься с телом покойного, оно затем было перевезено в место последнего успокоения, которое Великий хан, вероятней всего, выбрал сам. Никто не знает точного места, где он похоронен. Могила была вырыта где-то в лесу под большим деревом.

Монголы рассказывают, что одно из их племен освобождалось от военной службы, но его люди обязаны были присматривать за тем самым местом, и что в той роще беспрестанно воскурялся фимиам, из-за чего окружающий лес стал таким густым, что то высокое дерево затерялось среди своих собратьев и все следы захоронения исчезли.

Два года прошли в трауре. В течение этих двух лет Тулуй оставался в Каракоруме в качестве регента, а когда подошло время, принцы и полководцы отправились назад в Гоби, чтобы избрать нового Ха-Хана, или императора, выполняя волю покойного завоевателя.

Они прибыли как обладатели права на престол, права наследования во исполнение воли Чингисхана. Крутого нрава Джагатай, теперь уже старший из сыновей, прибыл из Центральной Азии и мусульманских земель, неунывающий Субедей – с плоскогорий Гоби, Бату, Великолепный, сын Джучи, – из русских степей.

С детства до зрелого возраста они росли как и другие монголы-кочевники, но теперь они были хозяевами, каждый своей части мира с его богатствами, о существовании которых они и не подозревали. Они были азиатами, выросшими среди варваров, но каждый из этой четверки имел в своем распоряжении мощную армию. В своих новых владениях они уже почувствовали вкус роскоши. «Мои потомки, – говорил Чингисхан, – будут носить расшитые золотом одежды, они будут вдоволь есть мяса и будут ездить на великолепных скакунах. Они будут ласкать молодых и прекрасных женщин, и они не будут задумываться над тем, благодаря чему они обладают всеми этими столь желанными вещами».

Не было бы ничего более естественного, чем ожидать, что они рассорятся и начнут воевать друг с другом из-за наследства. Это было почти неизбежно после тех двух лет, особенно в отношении Джагатая, который был теперь старшим и, согласно монгольскому обычаю, мог претендовать на ханство. Но воля покойного завоевателя довлела над всеми. Дисциплина, установленная железной рукой, все еще сдерживала их от междоусобицы. Послушание – верность своим братьям и отсутствие ссор – это сама яса!

Много раз Чингисхан предостерегал их о том, что они лишатся своих владений и пропадут сами, если пойдут наперекор. Он понимал, что эту новую империю можно уберечь от распада только при подчинении всех власти одного человека. И он выбрал наследником не воинственного Тулуя или прямолинейного Джагатая, а великодушного и простого Угедея. Прекрасно зная своих сыновей, он сделал такой выбор. Джагатай никогда бы не подчинился Тулую, самому младшему, а мастер ведения войны не смог бы долго выносить своего грубого старшего брата.

Когда принцы собрались в Каракоруме, Тулуй – улугх ноян, или Величайший из благородных, – снял с себя регентство, и Угедея попросили занять трон. Мастер совещаний отказывался, заявляя, что негоже его возвышать над дядями и старшим братом. Либо из-за упрямства Угедея, или потому, что не благоприятствовали звезды, сорок дней прошли в неопределенности и тревоге. Затем орхоны и старые воины подошли к Угедею и поговорили с ним негодующе. «Что ты делаешь? Сам хан выбрал тебя своим наследником!»

Тулуй, со своей стороны, напомнил последние слова своего отца, а Елюй Чуцай, китайский мудрец и казначей, приложил все усилия для того, чтобы избежать возможной беды. Тулуй обеспокоенно спросил у этого министра и астролога, благоприятен ли нынешний день.

– После того как пройдет (впустую) этот день, – сразу же ответил китаец, – ни один из последующих не будет благоприятным.

Он призвал Угедея не откладывая сесть на золотой трон на покрытом войлоком помосте, и, пока новый император это делал, Елюй Чуцай встал сбоку и заговорил с Джагатаем.

– Ты старший, – сказал он, – но ты подданный. Будучи старшим, используй этот момент, чтобы первым преклониться перед троном.

Поколебавшись мгновение, Джагатай упал ниц перед своим братом. Все военачальники и титулованные особы в павильоне собраний последовали его примеру, и Угедей был признан Ха-Ханом. Все собравшиеся вышли и повернули головы на юг, к солнцу, и вся масса людей в лагере сделала то же самое. Затем последовали дни празднеств. Сокровища, оставленные Чингисханом, богатства из чужих стран были переданы другим монгольским принцам, военачальникам и воинам [11].

Угедей помиловал всех, обвиненных в преступлениях со времени смерти его отца. Он правил, проявляя терпимость, что было нехарактерно для монголов в то время, и прислушивался к советам Елюй Чуцая [12], который трудился с героическим упорством, стараясь, с одной стороны, укрепить империю своих хозяев, а с другой – удерживать монголов от дальнейшего истребления людей. Он осмелился выступить против грозного Субедея в то время, когда этот орхон, который вел вместе с Тулуем войну в землях царства Сун, вознамерился перебить всех жителей крупного города. «Все эти годы в Китае, – возражал мудрый советник, – наши армии поддерживали свое существование благодаря урожаю зерна и богатствам этих людей. Если мы уничтожим людей, что нам даст голая земля?»