Влада Баранова - Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья

Информант. Греко-татары — другие люди, мы с ними не общаемся.

Собиратель. А язык родители знали греко-татарский?

Информант. Нет. Наши не могли знать. С татарами они вообще не связывались.

(Сведения об информанте: ИКК, румейка, 1944, Бугас.)

Использование разных номинаций позволяет информанту показать перспективу отношений урумов и румеев как греков и татар.

Категоризация урумов как татар отменяет саму границу между сообществами и приводит к отказу обсуждать группу, у которой нет ничего общего с греками. Другая крайность, практически не отличающаяся от позиции греческой публицистики, встречается у сотрудников греческих обществ: румеи и урумы — единое сообщество, и отличие состоит только в смене языка. «У нас тоже такое понятие ходит: вот греки-эллинцы и греки-татары. Ну, нету такого понятия. Есть греки. Это во времена татарского ига греки не хотели, естественно, принять веру, и они были вынуждены принять язык. У нас все обычаи одинаковые с ними, вера одинаковая, все одинаковое. Только говор» (ИЮЗ, румей, ок. 1945, председатель греческого общества в одном из поселков). Румеи, представляющие греческое движение, во главу угла ставят этнические категории, а не свойства сообщества. Их определения урумов базируются не на повседневном взаимодействии с другой группой, а на знании, которое они считают историческим, научным и доступным представителям элиты: в приведенном выше отрывке информант ИЮЗ противопоставляет собственное знание истории ошибочным, народным, понятиям «греко-эллинцы» и «греко-татары».

Греки и татары — воображаемые сообщества или национальности, привлекаемые время от времени информантами для интерпретации отношений с урумами. Этническая номинация, как видно из анализа представлений о татарских свойствах сообщества, в таких случаях предопределяет признаки другой группы. Большинство сообщества, однако, не придерживается однозначной категоризации урумов в терминах «греки» или «татары», и в интервью преобладает инструментальный подход в определении другой группы: информанты сравнивают известные им свойства урумов с собственными, показывая сходство и отличия сообществ. В глазах простых информантов урумы — это греко-татары, похожие на румеев и отличающиеся от них, а двойной этноним позволяет подчеркнуть как объединяющее, так и разделяющее начала.

Трактовка отношений с урумами находится в контексте создания иных границ сообщества. Взаимоотношения с русскими включают урумов в группу «греки», а контакты с греками из Греции — эллинами — противопоставляют урумов и румеев: «Мы — греки-эллинцы, а они греко-татары. Мы эллинцы. Мы ближе к Греции. И языки у нас не подходят» (ЕДП, румейка, 1951, Малый Янисоль). Язык румеев сближает их с новой группой и отделяет от урумов.

Греки из Греции.Наиболее распространенный русскоязычный этноним («греки») и самоназвание («эллины») новой для румеев группы совпадают с их собственными номинациями. Вероятно, поэтому в сообществе пока нет общепризнанного этнонима для этой группы, и в интервью встречаются следующие варианты: «греки из Греции», «настоящие греки»/«чистые греки»/«истинные греки», «эллины»; их язык может определяться как эллинский, греческий, настоящий греческий. Часто информанты используют дейктические средства для обозначения другой группы («те греки, оттуда»). Сложившиеся на сегодняшний день номинации группы отражают ее положение в глазах сообщества: такие атрибуты греков, как «чистые», «настоящие», «истинные», свидетельствуют об их высоком статусе.

Поддержание этнической границы с греками из Греции, не являющимися непосредственными соседями румеев, отличается от взаимодействия с русскими и урумами. Такие контакты начались сравнительно недавно, в конце 1980 — начале 1990-х гг., когда у жителей Приазовья появилась возможность поехать в Грецию, и происходят в основном в Греции. (Греки, приезжающие в Приазовье в качестве дипломатов, представителей различных фондов или приглашенных преподавателей Мариупольского гуманитарного университета, почти не встречаются с румеями, живущими в сельской местности.)

Греческие благотворительные фонды и ФГОУ оплачивают туристические поездки в Грецию для школьников и пенсионеров из Приазовья, однако подобные контакты не оказывают значительного влияния на самоидентификацию сообщества. Массовыми являются контакты, в первую очередь, полулегальных трудовых временных мигрантов-румеев в Грецию, преимущественно женщин. Человек, представивший документальное подтверждение своего греческого происхождения, пользуется упрощенным визовым режимом; как правило, румеи получают визу на шесть месяцев, не дающую права на работу, а в Греции они могут начать процедуру получения гражданства.

Точное число гастарбайтеров-румеев в Греции неизвестно (см.: [Kaurinkoski, forthcoming]). По сравнению с различными группами понтийцев, мариупольских греков относительно немного в Греции, однако во всех греческих селах Приазовья есть люди, побывавшие там, и их рассказы транслируются в сообществе, создавая представления о другой группе. Хотя большинство информантов никогда не встречалось с греками из Греции, практически все упоминали об опыте таких контактов, имевшемся у родственников или знакомых. Таким образом, виртуальная граница с другим сообществом воспринимается как вполне реальная.

Рассказы о греках из Греции почти не содержат описания повседневного взаимодействия с представителями другой группы, так как подобные контакты индивидуальны. Поведение греков в быту, различие повседневных практик двух групп обсуждают те, кто жил в Греции, однако сообщество в целом усваивает из этих рассказов, в первую очередь, обобщенные оценки другой группы и категоризацию румеев и их языка теми, кто почитается как настоящие греки. В интервью сравнительно редко обсуждается отношение таких настоящих греков к мигрантам, поскольку группы обладают несопоставимыми статусами, и некоторые румеи болезненно воспринимают подобную ситуацию.

В большинстве случаев румейские женщины устраиваются сиделками или домработницами в греческие семьи, так что коммуникация происходит прежде всего с работодателями, не владеющими ни русским, ни румейским языками, и наемные работники стремятся как можно скорее овладеть новогреческим. Языковое поведение демонстрирует разницу в положении греков из Греции и румеев: последние стремятся выявить звуковые соответствия и овладеть кодом собеседника, тогда как греки из Греции не пытаются, по мнению информантов, понять румейский, поскольку «думают, [что] им не нужно» (ВАЯ, румейка, ок. 1955, Малый Янисоль).