Вольфганг Фенор - Фридрих Вильгельм I

«Дорогой генерал-майор и губернатор фон Ленель! Я требую Вас уделять арестованному принцу Фридриху пристальное внимание. Вы не должны разрешать ему разговаривать ни с кем, кто бы то ни был, даже с его слугой, когда тот будет рядом с ним. Слуга должен жить не при нем, а в городе. Когда он будет приносить еду или белье, всегда должен присутствовать офицер, дающий на то согласие и внимательно следящий за происходящим, дабы слуга тайком не передал арестанту письмо или какие-нибудь вещи. Вы также не должны разрешать арестованному отправлять или получать письма. Обо всем, что он делает, Вы должны каждую неделю писать рапорт и представлять его мне. Если кто-то будет устно или письменно спрашивать Вас о самочувствии и поведении арестованного, Вы не должны отвечать никому, в том числе и коменданту крепости, заранее его об этом предупредив».

Король-солдат распорядился также приносить принцу еду из кюстринского трактира: обед стоимостью в шесть, а ужин — в четыре гроша. В ноже и вилке ему следовало отказывать: измельчал мясо ножом дежурный офицер. В середине октября кронпринц дал пощечину лейтенанту, пришедшему, как и полагалось, в восемь часов вечера тушить свечу в его камере. А над тайным советником Гербетом, когда тот потребовал объяснений, Фридрих только посмеялся: «Что ему надо? Допрашивать он может мошенников и воров, а не меня…» 22 октября король распорядился о созыве военного трибунала.

Через три дня военный трибунал под председательством генерал-майора фон дер Шуленбурга собрался в Кепенике. Трибунал составляли три генерал-майора, три полковника, три подполковника, три майора и три капитана. Генерал-аудитор Мюлиус, тайный советник Гербет и аудитор жандармского полка Румпф входили в состав трибунала без права голоса, в качестве консультантов. Для вынесения решения трибуналу понадобилось три дня. По поводу кронпринца трибунал объявил себя не в состоянии «судить о сыне и семье нашего короля»: сын предавался отцовской милости. Лейтенанта фон Катте, признанного виновным в заговоре против короны и попытке дезертировать из армии, девять офицеров решили приговорить к смерти, а семь — к пожизненному заключению. Поскольку голос председателя был решающим, а генерал-лейтенант фон дер Шуленбург высказался за более мягкий приговор, трибунал рекомендовал королю наказать Катте пожизненным заключением в крепость.

В первой половине дня 29 октября Фридрих Вильгельм прочитал решение трибунала. Он пришел в ярость, швырнул бумаги на пол и велел вызвать к себе тайного советника Гербета. Тот все же остался на стороне трибунала. Вечером король-солдат бушевал в Табачной коллегии: ему нужна была голова «этого дезертира Фрица». Генерал фон Будденброк выскочил и крикнул: «Сир, если вы непременно жаждете крови, пролейте мою! Но кровь принца вы не получите, пока жив я…» Старый князь Леопольд тоже энергично выступал за кронпринца. Как имперский князь, он утверждал, что и кронпринц Фридрих, будучи курпринцем Бранденбургским, является таким же имперским князем. А стало быть, король не имеет права расправляться с сыном самочинно, в обход императора. Фридрих Вильгельм вспылил: «Вы так думаете, князь? Отлично. Если император и империя захотят отказать мне в праве судить курпринца Бранденбургского, я велю доставить дезертира Фрица в Пруссию (т. е. в провинцию Восточная Пруссия. — Примеч. авт. ) и буду вершить справедливость там, в суверенном королевстве…»

На следующий день, 30 октября, граф Зекендорф передал королю-солдату письма от императора и от принца Евгения, взявшихся быть посредниками. Прочитав послания, Фридрих Вильгельм на два дня уединился в Вустерхаузене. Жизнь его сына была спасена! Что же касается лейтенанта фон Катте, то 1 ноября 1730 г. король издал следующее предписание трибуналу:

«Относительно лейтенанта фон Катте, его преступления и вынесенного по этому делу приговора военного трибунала: Е.К.В. не привык настаивать на самых суровых карах, но, напротив, всегда старался по возможности смягчить их. Однако этот Катте — офицер, состоявший на службе не просто в моей армии, а в жандармском полку. А поскольку армейские офицеры должны быть мне верны, такой верности тем более следует ожидать от офицеров полка, предназначенного для охраны лично Е.К.В. и Его королевского дома. Но Катте вступил в заговор с будущим королем и готовил побег вместе с иностранными министрами и послами, в то время как он не только не должен был так поступать, но, напротив, был обязан доложить о покушении на заговор Е.К.В. и господину генерал-фельдмаршалу фон Нацмеру. Поэтому Е.К.В. не видит причин, но которым военный трибунал не приговорил его к смерти.

Е.К.В. никогда не поступит таким образом с офицером или чиновником, оставшимся верным своей присяге и долгу. Но если подобные вещи произошли однажды, они могут повториться. И все преступники отныне смогли бы ссылаться на то, как поступили с Катте и как легко он отделался, а потому требовать такого же отношения к себе.

В своей юности Е.К.В. тоже прошел школу и выучил латинскую пословицу: „Fiat justitia et pereat mundus“. [38] Правосудие должно совершиться, даже если бы погиб мир (лат.). — Примеч. пер. Итак, настоящим Е.К.В. изъявляет свое основанное на законе решение: хотя за подготовку преступления против Его Величества Катте заслужил, согласно законам, растерзание раскаленными клещами, но, уважая семью Катте, его должно лишить жизни с помощью меча».

Последний абзац этого документа гласил:

«Военный трибунал, зачитывая Катте приговор, должен ему сообщить, что Его Королевское Величество весьма опечален. Однако будет лучше, если умрет он, чем если бы из мира ушло правосудие. Вустерхаузен, 1 ноября 1730 г. Фридрих Вильгельм».

6 ноября лейтенанта Катте, за три дня до того доставленного из Берлина в Кюстрин, повели на казнь. Она совершилась внутри крепости, и на эшафот преступнику пришлось пройти мимо камеры кронпринца. Бледный как смерть кронпринц стоял у решетки; его поддерживал дежурный офицер. Когда Фридрих увидел своего друга, шагающего твердой походкой, с шляпой под мышкой левой, как и предписывал устав, руки, он разрыдался. «Катте, мой милый! Прости! Тысячу раз прости! — закричал кронпринц по-французски. — Умоляю именем Бога: прости!» Катте почтительно послал ему воздушный поцелуй и прокричал в ответ: «Не надо просить прощения, мой принц! Я рад умереть за вас». Перед тем как палач нанес смертельный удар, кронпринц потерял сознание.

Страшное известие потрясло страну. Свинцовая тишина нависла над Пруссией. Королева заперлась в своих покоях. Принцесса Вильгельмина, вызывавшая преклонение лейтенанта фон Катте, переживала тяжелое нервное потрясение. Через две недели после казни на парадном плацу Потсдама произошел знаменательный инцидент: восьмилетний принц Август Вильгельм, обучавшийся главным приемам обращения с мушкетом, отказался продолжить занятия. Король увидел это, подошел и сказал: «Если ты не будешь заниматься дальше, ты не сможешь носить темляк». Мальчик пристально посмотрел на него и ответил: «Дорогой папа! Я как раз хотел его вернуть…» Отец гневно прервал его: «Тогда ты не сможешь стать офицером!» Маленький принц сказал: «Я об этом и не прошу! Мой дорогой папа велит рубить головы своим офицерам…» Тут же он стал получать одну оплеуху за другой. Затем принц отправился под домашний арест. Его воспитатель, военный советник Линденер, был строго предупрежден.