Эдвардас ГУДАВИЧЮС - История Литвы с древнейших времен до 1569 года

В целом Литве пригодилась поддержка внука Витовта Великого, однако возможность воспользоваться московской смутой была упущена. Поскольку бороться с соперниками за престол был вынужден как Казимир, так и Василий II, 31 августа 1449 г. их представители Герман и Степан Бородатый заключили долговременный союз, который разграничил сферы влияния обеих стран на Руси: Новгород и Псков были оставлены Москве, Тверь – Литве, а Рязань – самой себе (на практике это означало, что она предоставлена Москве). Литва отказалась от Ржева. Московская /311/доля была очевидно больше, и по этому договору Казимир признавал свое отступление от Руси. Это был отказ от завоеваний Витовта Великого.

Уступки Казимира Москве, сделанные в трудный для нее момент, вызвали неудовольствие Иоанна Гаштольда и других членов рады панов. Казимир руководствовался своими династическими интересами, но тем самым он ориентировал на запад, в первую очередь – на Польшу, всю литовскую дипломатию. Объективно (т. е. подтверждено последующими событиями) такое направление наиболее отвечало возможностям Литвы и реальным политическим приоритетам. Однако, если исходить из требований момента, это означало утрату политического влияния на Руси, чего ни в коем случае не желала группировка Иоанна Гаштольда.

Казимир вовремя совершил «русский маневр». Воплотить замыслы Витовта было возможно лишь с помощью Польши и при значительном ослаблении Москвы. Ни на то, ни на другое надежды не было. Мощь Москвы возрастала, и противовес ей следовало искать на западе при одновременной интеграции уже поглощенных русских земель. Это Казимир и делал.

В династическом плане коронация Казимира 1447 г. повторяла Кревскую ситуацию 1385–1386 г., однако отличалась от нее по существу. Теперь общему монарху приходилось считаться не только с польскими, но и с литовскими сословными институтами. Дворянское (шляхетское) сословие Польши ощущало себя куда увереннее, чем во времена Ягайло, поэтому для польского короля был /312/особо важен институт великого князя Литовского, воплощаемый им же. Казимир сознавал, что в обеих странах он непременно столкнется с аристократическими оппозициями, и умел обратить затруднение в преимущество, выступив в качестве арбитра между этими группировками. Он отлично понимал, что польская оппозиция для него опаснее, чем литовская. Последняя на рубеже сороковых-пятидесятых годов зримо проявляла себя лишь в экстремальных выходках сторонников Михаила Сигизмундовича. Михаил стал орудием Збигнева Олесницкого, направленным против рады панов Литвы.

Совпадение интересов Збигнева Олесницкого и Михаила заставило Казимира сразу направить свои усилия против могущественного Краковского епископа, фактически управлявшего Польшей до прихода младшего сына Ягайло. Конфликт между королем и виднейшим представителем духовенства вспыхнул еще в 1447 г. Казимир быстро сориентировался и обнаружил самые слабые стороны своего соперника. Дворянство ненавидело епископа за учиненную им расправу над польскими гуситами в 1439 г. У возвысившегося олигарха были неприятели и в среде духовенства. Папа в ту пору боролся с группой непокорных участников Базельского собора (только в 1449 г. было достигнуто соглашение, и единым для всех папой избран Николай V). В таких условиях Казимир мог опираться на личных врагов Збигнева Олесницкого и провозвестников гуманизма, уже обнаружившихся среди польской интеллигенции. Лидер последних Иоанн Остророг в то время уже вынашивал идею «Мемориала», выразившего мысль о независимости страны и написанного не позднее 1460 г. Борьбу со Збигневом Олесницким Казимир сочетал с постепенным устранением папского контроля при назначении духовных иерархов, что было поддержано как средним духовенством, так и светской знатью. Подобное положение позволило Казимиру избежать утверждения привилеев Польскому королевству (а тем самым, и присоединения Литвы к Польше) на Петроковском и Люблинском дворянских съездах, состоявшихся в августе 1447 г. и в мае 1448 г. В этом последнем участвовала делегация Литвы (епископ Матфей, Иоанн Гаштольд, Иоанн Монвидович, Петр Монтигирдович, Юрий Ольшанский, Юрий Лингвеньевич). Ей пришлось отмести требование Збигнева Олесницкого о полном присоединении Великого княжества Литовского к Польскому королевству. На Петроковском съезде 1449 г. Казимир уже уверенно выставил условие об утверждении привилеев королевству, указав при этом, что затруднительные для Литвы требования полякам следует согласовать с ней самой. На исходе сороковых годов влияние Краковского епископа было достаточно ограничено. Позиции рады панов Литвы заметно укрепились. /313/

Сеид-Ахмет еще поддерживал Михаила Сигизмундовича, но для последнего, после принятия Казимиром польской короны, уже не осталось места в Мазовии. Зимой 1449–1450 г. и в августе 1450 г. он предпринял набеги на юго-восточные окраины Великого княжества Литовского, но они уже ничего не решали. На исходе 1450 г. Михаил попал в руки казанцев, союзников Василия II, и оказался в Москве. Ему не оставалось ничего иного, как рассчитывать на покровительство сына своей двоюродной сестры. Призвав на помощь сторонников Михаила в Литве, Збигнев Олесницкий оказывал давление на Казимира с тем, чтобы тот предоставил сыну Сигизмунда I апанаж, аналогичный данному князю Швитригайло. Весной и в начале лета 1451 г. этот вопрос обсуждался Польским коронным советом и радой панов Литвы; надо полагать, что нужные связи устанавливал и Симеон Олелкович (Олелькович), посещавший в том же году Москву. Однако в июле месяце Казимир уже был в силах категорически отвергнуть все ухищрения заступников Михаила. В начале 1452 г. Михаил Сигизмундович был отравлен. Не выяснено, кто это сделал, однако было очевидно, что устранена сильная личность, мешавшая как Казимиру и группировке Иоанна Гаштольда, так и Василию II, явно бравшему верх над Дмитрием Шемякой и не желавшему из-за своего двоюродного дяди портить отношения с великим князем Литовским. Збигнев Олесницкий лишился еще одной опоры.

В 1451 г. политическое значение Михаила таяло по мере того, как предпринимались попытки решить вопрос о будущем наследстве Швитригайло – Волыни. Эта земля стала подлинным яблоком политического раздора между Литвой и Польшей, – проблемой, которая была важна сама по себе и заодно проясняла позицию общего монарха. Здоровье последнего из сыновей Ольгерда слабело, и было ясно, что близится решающее столкновение. Польский коронный совет опирался на записи Сигизмунда I, рада панов Литвы – на историческую традицию и фактическое положение. Произошедший в начале 1451 г. съезд высшей литовской знати, на котором было определено продолжить переговоры с Польшей, оценил /314/и всю ситуацию вокруг Волыни. В 1451 г. самочувствие Швитригайло резко ухудшилось, это случилось как раз накануне сентябрьского съезда в Парчеве, на котором встретились делегации Литвы и Польши (по 12 представителей). Обе стороны были разгневаны; Иоанн Гаштольд в последний момент остался в Бресте, других литовских делегатов пришлось прикрывать самому Казимиру. Кульминацией стал юридический спор между Вильнюсским и Краковским епископами, в ходе которого Матфей предъявил оппоненту достойные логические аргументы. Договориться не удалось. Между тем, ближе к концу 1451 г., на Волынь отправилось литовское воинское соединение под командой Радзивилла Остиковича, Юрия Ольшанского, брацлавского старосты Юрши и пинского князя Юрия. Эти действия были согласованы со Швитригайло. В Луцке уже несколько месяцев жил уполномоченный рады панов, конюший великого князя Григорий Волович, заботившийся о том, чтобы самые важные административные должности на Волыни заняли верные Литве люди. Поляки уже в 1451 г. потребовали от Казимира присоединить Волынь к Польше, в Луцк был направлен их наблюдатель. Волынская знать, собравшаяся в начале 1452 г., пребывала в неуверенности, но раде панов удалось склонить ее на свою сторону предоставлением привилея о местной автономии. Привилей волынцам касался замещения важнейших областных должностей и осуществления местного права. Швитригайло заставил волынских вельмож присягнуть на верность Великому княжеству Литовскому. 10 февраля 1452 г., когда в замках Волыни расположились сторонники Литвы и литовские воины, Швитригайло умер. Почти одновременный уход Михаила Сигизмундовича и Швитригайло устранил серьезные препятствия как для рады панов, так и для самого Казимира.