Эдвардас ГУДАВИЧЮС - История Литвы с древнейших времен до 1569 года

И великий князь, и рада панов осознавали все преимущества союза, столь необходимого для них в тот момент. Поэтому расхождения относительно русской политики не затмевали приоритета – политики польской. Хотя влияние Збигнева Олесницкого ослабевало, опасность со стороны Польши оставалась главной политической проблемой для Литовского государства. Уже в конце февраля 1452 г. в Польше возникли планы военных действий для завоевания Волыни. Наибольшее напряжение вызвал Сандомирский съезд, в марте 1452 г. огласивший идею детронизации Казимира. Казимиру удалось опередить своих противников при помощи великопольских вельмож. Петроковский съезд, созванный Збигневом Олесницким и краковским воеводой Яном Тенчинским в мае месяце, провалился. На сей раз Волынь ускользнула от Польши, но возможности лавирования в Польше для Казимира заметно уменьшились. /315/

В таких обстоятельствах на рубеже августа и сентября 1452 г. на польский Серадзийский съезд явились представители Литвы Андрей Довойно и Михаил Монтовтович, которые на угрозы ответили угрозами. Соглашение вновь не было достигнуто, но теперь перед радой панов Литвы открылась куда более грустная политическая перспектива. Династические притязания Ягеллонов, которые воплощала личность Казимира и которые прозорливая группировка Иоанна Гаштольда до поры использовала в качестве литовского политического орудия, превратились в обособленный политический фактор. Этот фактор расколол единый фронт польской аристократии, но и оказался вне контроля рады панов Литвы. С начала пятидесятых годов в странах, управляемых Ягеллонами, наблюдалось непростое распределение политических сил. Как в Польше, так и в Литве вокруг монарха сплотились выдвинутые им люди, а влияние лагерей Иоанна Гаштольда и Збигнева Олесницкого постоянно слабело, что вызывало неминуемую взаимную конфронтацию этих лагерей.

На Серадзийском съезде Польскому коронному совету удалось вырвать у Казимира тайное обещание – подтвердить привилеи Польскому королевству. Политика Ольшанского съезда, до той поры осуществляемая вполне успешно, испытала первый серьезный удар. /316/Группировка Иоанна Гаштольда болезненно реагировала на действия Казимира и склонялась к выдвижению нового великого князя. Эти планы не получили завершения, названный кандидатом Радзивилл Остикович слабо выглядел в качестве антимонарха, не было прояснено отношение к Казимиру (устранять его окончательно или позволить претендовать на роль субмонарха в Литве). Однако против Польши были предприняты определенные шаги: в начале 1453 г. Радзивилл отправился к Сеид-Ахмету, чтобы уговорить его направить силы на Червонную Русь, откуда исходила наибольшая опасность для Волыни. Это был рискованный шаг, ибо реакцию бывших союзников Михаила Сигизмундовича мало кто мог предсказать. Дезавуировать миссию Радзивилла Казимиру помог его верный соратник Хаджи-Гирей. Он изгнал Сеид-Ахмета, а Радзивилл попал в руки крымских татар и позднее, когда обстоятельства переменились, был отпущен. В этом случае Иоанна Гаштольда не поддержал Вильнюсский епископ Матфей, однако ядро Ольшанской группировки все же решилось на конфликт с государем. Весной 1453 г, когда Казимир находился в Литве, люди Иоанна Гаштольда начали силой устранять поляков, сопровождавших великого князя. Во время стычки был ранен даже сам монарх. В мае месяце умер епископ Матфей, авторитет которого удерживал от крайних мер как Казимира, так и Иоанна Гаштольда. И все-таки действия литовцев произвели впечатление на Казимира. Он уже не мог до конца примириться с Иоанном Гаштольдом, однако стал четко разделять личные и государственные интересы. Ягеллон опирался на лично приверженных ему дворян, с учетом настроений всей рады панов, заставлявшей его решительнее обращаться с поляками.

Казимиру удалось вывести на первые роли польские и литовские группировки, желавшие определенного компромисса. Однако между этими двумя лагерями связей не было. Компромисс они понимали лишь как достижение собственных целей при помощи гибких, а не самых крайних мер. В таких условиях было условлено встретиться в Парчеве, и это случилось в июне 1453 г. Обе стороны явились на встречу вооруженными. Литовская делегация, как и в других случаях, остановилась в Бресте. В Парчев были направлены ее представители: Андрей Сакович, Иоанн Немирович, Онач, князья Юрий Ольшанский и Борис. Радикальные настроения вновь взяли верх над здравомыслием. Разглагольствования Збигнева Олесницкого в конце концов возмутили литовцев. Когда поляки предложили передать спор на рассмотрение арбитража папы и Германского императора, в ответ они получили издевательский совет – обратиться к татарскому хану. Литовские представители покинули Парчев. Некоторые литовские паны демонстративно отказались от /317/полученных в Городле польских гербов, и этот шаг позднейшая литовская историческая традиция представила как массовое возвращение городельских гербов.

Со стороны казалось: сын Ягайло угодил в тупик, созданный нескончаемым спором подвластных ему стран; он не в состоянии навязать компромиссные решения их сословным институтам и стоит перед лицом неизбежного вооруженного конфликта. Однако, по сути, в этот тупик угодили радикальные фланги государственных институтов, вышедшие из-под монаршего контроля. Казимир отвоевал пространство для действий в обеих странах и с успехом пользовался им в династической политике, обусловленной особенностями этого пространства и своего двора. Череда бесплодных переговоров привела к тому, что у властителя появилась возможность самому принимать компромиссные решения и навязывать их обеим сторонам. 30 июня 1453 г. Казимир утвердил привилеи Польскому королевству, но в своем акте ни словом не обмолвился о какой бы то ни было зависимости Великого княжества Литовского. Этот акт частично удовлетворил обе стороны, снизил градус их противостояния и тем самым погасил напряженность. Конфликт Литвы и Польши был отодвинут в сферу словесных, а не реальных битв. Фактически Казимир осуществил политическую программу Ольшанской группировки, следуя при этом своим династическим, а не литовским государственным интересам. По существу оказался подтвержден статус персональной унии.

Великое княжество Литовское уже полтора десятка лет существовало в условиях мира. Оживилась внутренняя колонизация, начавшаяся еще в последние десятилетия правления Витовта Великого. Вильнюс утверждался как самоуправляемый город. Кярнаве, сожженная в конце XIV в., уже не смогла восстановиться, но ее заменили ставшие городами Тракай и Каунас, в особенности последний, расположившийся у слияния Немана и Нярис (Вилии). Он все более зримо превращался в растущий торговый узел Литвы и Пруссии. Множились дороги и мосты, усилилось движение по ним, разрасталась сеть трактиров, таможни начали приносить все больше дохода. Паны не забывали и о себе: в первые годы правления Казимира их земельные владения заметно расширились. Выросла прослойка феодальной элиты, отлично понимавшей свои сословные и политические цели и занявшей важнейшие позиции в государственной структуре. Интрига Лавра Зарембы в таком государстве и обществе уже не могла быть повторена. /318/