Михаил Брук - Четвёртый ингредиент

Да, и в другие годы «лицензии» на добычу выдавались скупо. Отсюда и придворные коллизии. Ведь разрешение могут и отбрать. А бывшего олигарха упрятать в каменный мешок. А то и вообще лишить головы. Потому, что «Титикака финанс групп»... Не маленькие. Сами понимаете.

И все же, чтобы там не говорили, дефицит и коррупция имеют свои положительные стороны. Они заставляют человека работать головой. Пока оную не отрубили.

Вполне реальная перспектива. Если этим предметом денно и нощно бьешьсяся о стену чужих интересов, его (ее) могут и лишить... За «прямолинейность» в подходе к вопросам государственной важности.

Поэтому появления граждан с более «плюралистическими» взглядами на жизнь долго ждать не пришлось. Многие инки «среднего звена» быстро сообразили. Добиваться места под Солнцем, в смысле, участка покрытого птичьими испражнениями, вредно для здоровья. Можно, ведь, создать и их аналоги из более дешевого материала. А, за одно, взять кредит под будущие чудеса.

На «исследования» уйдут годы, а там глядишь или Великий Инка, или изобретатель... Ну, и Мама Пачи с Мамой Кочи (богини земли и моря) в беде не оставят. Известно, как птички любят всякие помойки. Особенно, если на них разбросать рыбьи головы и внутренности. Пойди докажи, злой умысел. Не были бы олигархи скупердяями, и производитель от них не ушел.

Кстате, о рыбе. Пока шел дележ и передел земель, заселенных птицами. Простые крестьяне, ну, те самые владельцы земель, чей труд принадлежал Великому Инке... что ни говори, а чиновный люд во все времена умел писать заковыристые законы... нашли иной источник удобрений: рыбу. Две сардины три зерна кукурузы в одну лунку. Не «чилийская селитра», зато почти бесплатно. Таков был ассиметричный ответ жадности.

И уж никто не обвинит в покусительстве на достояние Империи. Суперимперии. Энергетической Суперимперии.

Ведь эпоха нефти еще не наступила. И главными поставщиками энергии оставались Солнце и земля. Первому поклонялись, потому что не могли на него влиять и претендовать. Почву же подкармливали по мере сил пернатого племени и дарами моря, выброшенными на берег, чтобы она производила побольше хлеба насущного...

Такими их застал Франсиско Писарро. И развращенное, олигархическое государство рухнуло к его ногам, оставив после себя племена несчастных людей, ни только не умевших, но и не желавших сделать и шага без указаний сверху.

Поэты правы. Без пылкого темперамента и фантазии проникнуть в тайны природы невозможно. Факты, сухие факты были известны шумерам, египтянам, китайцам... Но эллины сумели взглянуть на них иначе. Только им удалось подняться над обыденностью каждодневных явлений. Расцветить холодные абстракции теплыми цветами воображения. Превратить прозу жизни в раскошное покрывало мифов. Научиться НАБЛЮДАТЬ.

Смена времен года, прелесть и быстротечное увядание дамасской розы, мимолетное великолепие золотистых хлебов и красота пурпурных грозьдев винограда – все обрело в их глазах иной, научный смысл. Неудивительно, что и почва стала одной из непременных участниц сказаний. В поэтических легендах Эллады заключено множество «песчинок», а то и целых тем, которые и по ныне обсуждаются исследователями плодородного слоя.

Миф об Алкмеоне рассказывает о безумие героя. Земля мстит ему за убийство матери. Долгие скитания в поисках очищения приводят его к дельфийскому оракулу. Он узнает. Обрести ясный разум можно лишь на той земле, которая не существовала в момент убийства. Но где ее взять? В представлениях эллинов нет ничего более постоянного, вечного, чем «Хтон»,

почва.

И все же выход найден. Это остров в устье Ахелоя. Его только создала из свежих наносов река. И новая земля ничего не может знать о совершенном преступлении.

Вот он, иной взгляд на мир. Постоянство и вечность в представлениях античных греков связаны не с застывшими формами, а с движением. Оно во всем. Бег времени, бег воды, рождение, зрелость, старение природы, в том числе и почвы, – неразрывны. Земля накапливает информацию, помнит. Это вывод из неумолимого течения жизни. Его принимают пока, не задумываясь, не анализируя.

Удивительная наблюдательность не подвела эллинов. Все чаще в наши дни мелькают в научной литературе понятия «молодая» и «зрелая» почвы, «почва в стадии климакса», «почва-момент», «почва-память»...

В сказаниях звучит и другой мотив. Земля – союзница матери. В легенде о Деметре и Персефоне разгневанная богиня лишает почву плодородия... И таких сюжетов множество. В каждом из них женщина-мать - главное действующее лицо. Она мстит убийце-сыну, обрекает людей на голод, благославляет весенние всходы, олицетворяет «Хтон» и его главное свойство – давать жизнь.

Но и в Месопотамии почву уподобляли женщине? Если покопаться в мифологии народов мира, то и в них найдутся те же сравнения. Все так. Только ранее дальше простых параллелей дело не шло. Эллины же мыслили аллегориями. Через сопоставления и контроверзы, логику и антитезы они пытались понять жизнь плодородного слоя. Выяснить, когда он готов принять зерна, когда устал и требует покоя... Создать модель природного явления...

Сегодня поступают иначе. С помощью колб и реактивов, газовых анализаторов и хроматографов разлагают тело почвы на элементы. С холодной расчетливостью определяют в ней содержание перегноя и питательных веществ, наивно полагая, что этого вполне достаточно. Остальное, мол, от «лукавого» ...

Подобный «бухгалтерский учет» античные греки, наверняка, посчитали бы странным. Раз человек творение земли, ее часть, то почву следует рассматоривать, как организм женщины-матери. А цифры всего лишь цифры. В них нет жизни.

В одном из диалогов Платона есть слова: « Не земля подражает женщине в беременности и родах, но женщина земле». После столь авторитетного заключения, легко находились и другие аналогии. Камни – «кости», поддерживающие плоть. Реки и ручьи –«вены», по которым бежит кровь. Питаясь «плодородными соками», почва переваривает их и становится все более тучной, жирной.

Рассказывать об эллинах примитивным языком сравнений невозможно. Поэтому все, кто соприкасался с их культурой и наукой обретали поэтический дар. Убедитесь сами. «Как живое существо, почва жила полной жизнью, - писал русский эллинист Б.Л. Богаевский.- Из девственной, молодой и нетронутой земли она становилась цветущей женщиной и, теряя свою теплоту и влагу, достигала поры ужасной старости. В жизни почвы, как и в жизни женщины, наступали моменты, когда она, охваченная стремлением к сочетанию, вся жаркая и влажная, полная плодородных соков молодого организма, ждала оплодотворяющего удара плуга».