Михаил Брук - Четвёртый ингредиент

Эмоции, разыгравшееся воображение, эротический спазм исследователя?

Нет. Лишь яркие образы, проникшие в душу и превратившие сухие строки научного трактата в поэму. Поэму, чьи строки тем удачнее и точнее передают смысл написанного, чем шире раздвигались горизонты воображения, чем более тонкий и глубокий смысл вкладывался в слова.

Ну, какой еще народ мог создать столь простое и доступное учения о жизни почвы, как это: «Все, что произрастает в земле, находится в том или ином состоянии... Она принимает семена насколько позволяет ее организм. Как женщина, она продолжает относиться к ним, как к своим детям. Когда же наступает время жатвы, земля испытывает чувство матери, разлученной со своими чадами. И земледелец знает, что надо умилостливить почву угодным ей приношением... Из-за небрежности земледельца, иногда даже здоровая земля не может показать свою силу. Без внимательного ухода и необходимого отдыха земля становится губительной для хозяйства. Она легко хиреет и обращается в сухую каменистую почву... Земледелец должен заботиться, чтобы хорошо ее прогреть соразмерным количеством удобрений, придать теплоту ее недрам и помочь им в деле вынашивания посевов» .

Из каждой строчки наставления можно легко вывести множество современных направлений науки о плодородном слое. Кто же автор столь универсальных и глубоких мыслей? «Сии строки, - полагает Богаевский, -могли принадлежать любому из авторитетов Древней Греции, от верующего Ксенофонта до рационалиста Гиппократа. Это редкий пример того, как люди совершенно различных убеждений и представлений о мироустройстве, основываясь каждый на своем опыте, пришли к единому восприятию природного тела, его сущности, процессов, происходящих в нем».

Философия - не отвлеченные рассуждения, не пустое нагромождение слов и понятий. А взгляд на жизнь и практическую деятельность с некоторого расстояния. Чем дальше вы отдаляетесь от рассматриваемого предмета, тем менее различимы отдельные детали, но яснее проступает его сущность и образ в целом. Любовь к мудрости (phileo sophia) и породила один из изощренных методов познания. Дедукцию!

Та самая дедукция, коей так виртуозно пользовался Шерлок Холмс, стала главным открытием эллинов. Это они, задолго до великого сыщика, из анализа, казалось бы, простых вещей и понятных явлений выводили законы природы и землепашества.

Еще в восьмом веке до нашей эры увидела свет поэма Гесиода «Труды и дни», где в стихах излагались практические знания о плодородном слое и доктрина «о сбережении влаги в почве».

Сохранить влагу удавалось не всегда. На юге Балканского полуострова нет рек, сравнимых с Нилом или Ефратом. Поэтому у Гесиода о каналах не упомянуто ни словом. Зато о вспаханном поле, паре говорится постоянно. Ведь разрыхленная почва, словно губка, впитывают в себя воду даже из тумана, опустившегося на поля.

Увы, пригодных земель не хватало все равно. И эллины стали заселять берега Малой Азии, Дуная, Черного Моря. Колонизация не всегда проходила гладко. И тогда в ход пускалось оружие. Так разгорелась война между ахейцами и троадами, жителями Трои. Так разрешались многие «международные тяжбы» за обладание плодородным слоем, который, если верить автору «Иллиады», одаривал своих любимцев силой и ловкостью, хитростью и неустрашимостью.

Вспомните Ахиллеса, и то, что изображено на его щите:

Не прост этот Гомер. Любовь Париса к Елене воспел, батальные сцены описал, даже алчность и коварство Агамемнона не оставил без внимания. А о главном лишь несколькими словами обмолвился. Так, мимоходом, помянул про град Приамов. Стоял, тот меж «полями обильными влагой», «высокими нивами», где «отягченный гроздием сад, весь золотой, лишь виноградные кисти чернелись»... То ли не устоял перед такой благодатью, то ли совесть замучила и заставила признаться. За плодородной землей пришли ахейцы под стены Трои, а не решать семейные проблемы царька Менелая.

Там, где кровь лилась, «чернил пролито» еще больше. Воображение нужно не только затем, чтобы «троянского коня» соорудить или перед женой оправдаться: циклопы, мол , на обратном пути задержали. Оно помогает разобратся и толково изложить свои виденье мира на бумаге, пергаменте, папирусе, чтобы другие могли прочесть, обсудить, применить на практике. В Элладе только так и относились к поэмам и трактатам. Земледелец черпал из них необходимые наставления, ученые - проблемы, над которыми следует поразмыслить.

Еще во времена Гиппократа жил один мыслитель –анахорет. Затворник, даже имя свое потомкам не оставил. Зато трудов о природе и плодородном слое написал множество. Интересные мысли высказывал. Растения по его мнению были подобны человеку. «Их зерна, помещенные во чрево земли, нагревались оною, получали дыхание, выделяли из себя пар. На место которого приходил холодный воздух – основа телесности вещей».

Но это так, для своего брата, ученого. А с земледельцами он говорил на понятном им языке: « Какова влажность земли, такова и влажность растения. Летом земля более рыхлая ибо солнце печет и сильнее притягивает к себе влагу. Зимой почва становится влажной, и из-за тяжести влаги земля уплотняется. От того и испарений из нее нет».

И, заметьте, никаких приборов у него не было. Даже простого термометра. Зато полет мысли все возмещал с лихвой. Кому бы в голову пришло сравнить почву с кожаным мешком, наполненным водой.

Представьте, амфитеатр, обескураженные слушатели и этот, чудак в тунике, прыгает от восторга, приплясывает вокруг помянутого мешка.

«Если сжать его, - кричит, да так, что в последних рядах слышно,- и проколоть иглой отверстие, то пара не будет. Лишь вода выйдет. Тако же и с почвой. (Эй, ты, там! В на задней скамейке! Убери руку с коленки соседа!) Потому, что холодный сырой воздух мало чем отличается от кожаного мешка. Он не дает влаге испаряться. И та выступает на поверхность».