Михаил Брук - Четвёртый ингредиент

Опять в дело пошли цветочные горшки, бесплодная, прокаленная пемза, семена. Один источник азота (почва) устранен полностью. Дело за водой. Ведь даже чистейшая родниковая влага содержит примеси. Поэтому и вода проходит через дистиллятор. Оставался воздух. Главный источник этого элемента. И тогда ученый принимает решение провести опыт в замкнутой атмосфере, поместить растения под стеклянный колпак. А чтобы отсутствие кислорода и углекислоты не погубило их, газы закачивались из баллонов.

За три года удалось провести шестнадцать опытов с фасолью, люпином, кресс-салатом и овсом. Все подопытные экземпляры уродились хилыми. Нигде в них не удалось найти даже микроскопической прибавки азота, зато везде отмечалась его потеря.

Но противники не унимались. «Саженцы не могли нормально развиваться, - возражали они, - вы их загнали под душный колпак. Они росли в слишком спертом воздухе».

Пришлось опровергать и эти нелепые утверждения. Буссенго повторил опыт. Только теперь он примешал к пемзе немного селитры. И через несколько месяцев под «душными колпаками» выросли прекрасные, крепкие растения. Выходило, азот воздуха растениям не нужен, да и попадает он в почву совершенно иными путями.

Тогда-то Жана Батиста и обвинили в фальсификации. «Буссенго смошенничал! – заявил профессор Жорж Вилль. – Растения прекрасно усваивают азот из воздуха!»

Этот ученый, протеже Наполеона Третьего, только что занял кафедру агрономии и химии, оставленную нашим героем. Императора французов, как известно слыл полной противоположность своего сомнительного родственника, Наполеона Первого. И, если в чем и превосходил последнего, то лишь мелочностью интриг. На почве коих и сошлись царственная особа и новый заведующий.

«Ваши растения не усваивают азот воздуха, - со злорадством в голосе вещал Вилль, - вследствие ненормальных условий роста. Мои же опыты доказали в постоянно обновляемой атмосфере, при ежедневной поливке и введение углекислоты происходит обратное».

Буссенго проводит опыт за опытом, уже по «методу профессора Вилля». И опять приходит к выводу: азот воздуха не нужен. Но у оппонента своя правда, свои доказательства: горшки с пышно разросшимся кресс-салатом.

Парижская академия во все времена не отличалась поспешностью суждений. А потому создается специальная комиссия. Под ее наблюдением Жорж Вилль взялся повторить опыты. И что же? Результаты опять превосходны.

Вердикт не заставляет себя ждать. «Эксперименты, произведенные поименованным лицом, согласны с выводами, сделанными им из предыдущих работ». Точка!

Так кто же тогда Буссенго? Мошенник, неудачник? Ничуть не бывало. Как выяснилось позже, наблюдатели весьма халатно отнеслись к заданию академии. И всю работу, следить за растениями Вилля, свалили на химика, по имени Клоез. Но и у Клоеза нашлись дела, вынудившие надолго покинуть Париж. Остался его помощник.

В один прекрасный день исчез и этот. Правда, прежде чем оставить лабораторию он проинструктировал … сторожа: «Поливай их во время, делай так-то и так-то, за мной не пропадет».

И… опыт удался. Лишь много лет спустя, болтливый страж Жюно пожаловался Буссенго. Мол, уже никто в академии не просит его приглядеть за работой. «А вот, когда вы, месье, поспорили с Жоржем Виллем, мне перепадало по пять франков в день. А всего-то дел, полить из шланга растения».

Тут опального ученого и осенило. Вряд ли Жюно пользовался дистиллированной водой! Скорее всего, он брал ее из… Ну, конечно же, из водопровода! Грузный, неповоротливый Жан Батист с невероятной для его возраста прытью помчался в лабораторию. В тот день он проверил десятки склянок воды. Прозрачной, приятной на вкус, но… содержавшей столько аммиака, что один полив растений надолго обеспечивал их жизненно важным элементом.

Правда, с некоторым запозданием, восторжествовала. Стало ясно: азот воздуха недоступен растениям, а вода из водопровода - опасна для здоровья. Аммиак, знаете ли, образуется при гниении органических веществ в отсутствии кислорода. И для современных санитарно-эпидемиологических станций даже ничтожные концентрации подобных соединения в ней – повод перекрыть кран.

Ну, а Буссенго продолжал заниматься поисками «мостика», через который азот воздуха попадает в почву. «Быть может, в плодородном слое существует некий механизм, накопитель азота, - размышлял он, - или существуют растения, вопреки всем законам поглощающие сей элемент прямо из атмосферы». Тут-то он вспомнил о клевере. Еще древние индийцы знали о его способности помогать другим растениям (если не успели прочитать об этом, то вернитесь к главе «Тень Шамбалы»).

И французский агрохимик ставит новый опыт. В чистый песок высаживаются четыре растения: клевер, горох, пшеница и овес. Через три месяца под клевером накапливается 42 миллиграмма азота, под горохом 55 миллиграмм. Пшеница же не дала ничего, а овес «умудрился» воспользоваться даже теми крохами, которые не удалось вытравить из «почвы» ни кислотами, ни огнем.

Значит, все-таки существуют растения, «поедающие» азот воздуха?!

Но как они это делают? Четверть века Буссенго пытался получить ответ. Но тайна так и осталась нераскрытой.

Примерно, в те же годы на одной из опытных станций Пруссии немецкий агрохимик Гельригель проводил самые незатейливые эксперименты, которые знает наука. Его интересовало, сколько надо внести в почву азота, фосфора и калия, чтобы получить хороший урожай.

Он высаживал семена в прокаленную землю и песок. Подмешивал в нее то те, то другие соли, увлажнял почву самыми разнообразными растворами и наблюдал. Наблюдал не день, ни два, а более тридцати лет. И постоянно замечал одну и ту же картину. Стоило овсу или пшенице не додать азотистых солей, они становились хилыми и чахлыми. Когда же их место занимал горох, начиналось что-то невообразимое, непредсказуемое. Иногда, получались великолепные урожаи, а чаще хуже, чем у овса. Капризное растение. Но и Гельригел оказался упрям. Он забрасывает опыты со злаками. И начинает наблюдать за горохом, фасолью и другими бобовыми.

Вскоре, ученый заметил: бобовые не реагируют на селитру. Случалось, при хорошей дозе азотных удобрений урожай растения просто гибли, а бывало и наоборот. Гельригель перебирает все возможные комбинации. Тщетно. Ни одно объяснение не подходило. И тут … «Эврика»! МИКРОБЫ!

О них знали давно. Еще в 17 веке старый ворчун Левенгук наблюдал через увеличительные стекла, как живут и размножаются в дождевой воде забавные, микроскопические существа. Но никто до Пастера, то есть до середины 19 столетия, не принимал «малюток» всерьез.