Лев Сирин - 1991: измена Родине. Кремль против СССР

– В чем, на ваш взгляд, феномен Леха Валенсы, человека, победившего социализм в родной стране и ставшего ее президентом?

– Его феномен в том, что такого человека, как Лех Валенса, в Польше давно и скрупулезно искал Запад, а когда нашел, то продумал его имидж до деталей. К примеру, пресс-конференции или какие-то важные встречи Валенса вел, вальяжно куря трубку, но как только журналисты уходили, он эту трубку отбрасывал и брался за сигареты, которые ему были привычнее. Еще интересная деталь. Однажды какой-то дотошный корреспондент, заметив, что на Валенсе нет носков, спросил его: «А почему вы носите туфли на босу ногу?» Тот, ничуть не смущаясь, ответил: «Откуда у меня, у простого электрика, деньги на носки? У меня и занавесок-то дома нет».

Но на самом деле все, конечно, обстояло не так. Когда после введения военного положения в 1981 году Валенса был интернирован и заключен под домашний арест, к нему на свидание пустили брата, вмонтировав в его одежду микрофон, и записали их беседу. В ней, в частности, Валенса говорил, что заработал кучу денег и не знает, куда бы их получше вложить. Имелись в виду деньги, которые ему платил Запад. Фрагмент этой беседы потом передавали по польскому телевидению, но градус антисоциализма в Польше тогда был так велик, что никто этот компрометирующий Валенсу факт в расчет не брал. Зато история связанного с «Солидарностью» ксендза Попелушко, якобы убитого офицерами МВД, была раздута как только можно, поскольку на самом деле была типичной провокацией западных спецслужб во главе с ЦРУ, в результате которой Попелушко был причислен к лику блаженных.

– Почему же польские власти, наверняка зная о Валенсе эти неприглядные вещи, так считались с возглавляемым им профсоюзом «Солидарность», заключали с ним соглашения аж в 21 пункт, а не задушили зародыш польской перестройки в самом начале?

– Потому, что поляки вообще свою оппозицию никогда всерьез не давили; я помню, что в центре Варшавы вокруг ЦК Польской компартии кругами ходили попавшие в немилость партийные функционеры, дискутировали, но их никто не трогал. К тому же Польша – мононациональная страна, а этот фактор был объединяющим для оппозиции. В том же Гданьске власти поначалу пытались бороться силовыми методами с народными волнениями, но ничего не вышло, напротив, в результате противостояния зародилась «Солидарность», к которой, конечно, примазывалось много попутчиков, но в целом изначально это все же было рабочее движение. Хотя даже Валенса, протрезвев, позже самокритично заявил, что «Солидарности» многого так и не удалось сделать.

Вообще же, надо признать, что «Солидарность» – сложное политическое явление, в отличие, к примеру, от интеллектуальной части польской оппозиции, где в целом было много схожего с тем, что сейчас у нас делают, скажем, Немцов и Лимонов; знаю, что говорю, не Немцову рассуждать о коррупции, а относиться всерьез к Лимонову после того, как он описал, как его имел в задницу негр на нью-йоркском пустыре, согласитесь, нельзя, при этом, объективности ради, скажу, что не могу ничего предъявить их соратнику Рыжкову-младшему, более того, ряд его политических воззрений вполне здравый.

– Вы упомянули блаженного Ежи Попелушко, а недавно другой польский церковный деятель той поры, покойный папа римский Иоанн Павел II прошел процесс беатификации, а скоро будет причислен к лику святых. Были ли политические мотивы в избрании митрополита Краковского Юзефа Войтылы папой римским?

– Конечно, были. Причем это был чисто американский выбор. Войтыла ведь был очень убежденным антисоветчиком. Именно антисоветчиком; важно понимать это и не смешивать понятия «антирусский» и «антисоветский». И сам он прекрасно понимал, что выбран папой римским по политическим соображениям. И это действительно был гениальный шаг с точки зрения десоветизации Польши. Ведь церковь в Польше как таковая всегда являлась очагом польскости, если можно так выразиться. Ходишь ты в костел, значит, ты поляк, не ходишь – не поляк. Впрочем, даже во время тогдашней польской свадьбы девять десятых гостей шли в церковь, а остальные нет. Потому что коммунисты. Им в костел на людях заходить было не с руки, даже если они в душе и верили в Бога.

Лично я с Войтылой знаком не был, но работал на всех его визитах, и помимо того, что имел о нем прекрасное визуальное представление, понимал его, так сказать, двойную миссию, которую, скажем, не все понимали в нашем ЦК, где мне всерьез доказывали: «Избрание поляка папой римским огромный плюс для нас! Это же наш, социалистический папа! Он будет делать все для укрепления социализма». А в реальности все происходило наоборот. Причем Иоанну Павлу II и не надо было особенно ни за что агитировать соотечественников, достаточно было приласкать и пожалеть: «Эти русские – страшные люди!» И все. Поляки генетически были настроены против социализма.

Москва, апрель 2011 г.

Автор уже утверждал и утверждает опять, что расхожее утверждение о том, что СССР якобы экономически настолько износился и без реформ просто-напросто не выжил бы, типичная байка. Так, как жил Советский Союз в 1980-х – начале 1990-х годов, он мог еще жить 100 лет; другое дело, нравилось это кому-то или нет. Более того, реальный экономический коллапс в нашей стране наступил как раз после распада СССР. Обратимся к сухому языку статистики. Ввод в действие основных фондов промышленности в СССР в 1986 году был 7 % по отношению к основным фондам (до этого еще выше), а, скажем, в 2002 году всего 1 %, что, проще говоря, означает, что мы банально проедаем созданное нашими отцами, ничего не создавая сами, зато шум о том, что СССР был нежизнеспособен, питает многие политические карьеры «спасителей от коммунизма» до сих пор. Или вот еще о еде. В 1983–1985 годах гражданин США потреблял в среднем около 104,4 г белка, а советский – 98,3 г. Велика разница? Практически никакой. А что касается молочных продуктов, так их и вовсе советские люди употребляли больше американцев: 341 кг в год на человека против 260. Но вспомните, какой политический вой стоял все перестроечные годы о том, как изголодались советские люди вне цивилизованного мира и как сытно живется за бугром последнему безработному.

Председатель Верховного Совета России, доктор экономических наук Руслан Хасбулатов расскажет ниже, как создавался в последние годы жизни СССР дефицит товаров и как одним махом с 1 января 1992 года, когда еще не был отпет покойник – Советский Союз, полки магазинов вдруг, словно по мановению волшебной палочки, наполнились товарами. Не беда, что стоили эти товары в разы больше прежнего и были частенько просроченными западными отбросами – важно было наглядно убедить население, что Советский Союз умер не зря. Директор Института проблем рынка РАН, академик Петраков, который в те годы был экономическим советником Горбачева, справедливо подмечает в этой книге, что при внешней возможности наесться до отвала, с января 1992 года в бывшем СССР впервые появился массовый голод, ибо если, стоя в очереди, у тебя был шанс получить хоть какой-то продукт за низкую фиксированную цену, то гайдаровский взлет цен лишал возможности нормального питания целые слои населения.