Георгий Зуев - Петербургская Коломна

Для выполнения «заказа» Морского министерства охранка выдвинула заведующего Берлинской политической агентурой А. Гартинга. Этот человек занимал второе место после Азефа среди известных политических провокаторов. Еще студентом он состоял под своей настоящей фамилией Геккельман в рядах революционной организации и тесно сотрудничал с Петербургским охранным отделением. Заподозренный в предательстве, он переехал в Дерпт, где в 1885 году выдал охранке типографию партии «Народная воля», после чего с помощью политической полиции скрылся за границу. Обосновавшись в Париже под фамилией Ландезен, он продолжал сыскную работу. Одна из известных его акций – выдача полиции русских эмигрантов, готовивших покушение на Александра III. С 1900 по 1905 год Гартинг заведовал берлинской политической агентурой. Вот такому человеку поручили собирать сведения для обеспечения безопасности последнего боевого ресурса России на море.

В июне 1904 года, получив инструкции и значительные ассигнования, Гартинг с паспортом на имя Арнольди прибыл в Копенгаген. Для своей резиденции он выбрал отель «Феникс». Получив от Морского министерства полную свободу действий, Гартинг развернул дело, вербуя случайных людей, швыряя деньги налево и направо. Контроль за достоверностью направляемых им сведений отсутствовал. Морское министерство считало, что должная охрана эскадре обеспечена. Гартинг же рапортовал, что рассылает по всему побережью платных агентов. Он пересылал в Петербург все, что ему приносили его люди, как он выражался, из числа иностранцев, относящихся «к лучшим представителям общества». (Это были поставщики угля, маклеры, полицейские, конторщики, торговцы рыбой.) Его «армия» обслуживала 6 районов в Дании и 11 районов в Швеции и Норвегии и насчитывала свыше 100 человек.

Одна из записок Гартинга о расходовании денег на агентурные нужды

По отчетам Гартинга, им выплачивалось свыше 20 тысяч рублей золотом в месяц. Впрочем, число агентов и сумма расходов на них могли быть зафиксированы только в отчетах Гартинга. Узнать правду было нельзя, так как все его агенты считались «глубоко законспирированными и строго засекреченными». Однако престиж и права агента охранки представлялись столь великими, что даже высшие представители русской дипломатии не рисковали вмешиваться в его действия. Вынужденные выражать одобрение действиям Гартинга в своих донесениях, они для подстраховки в конце отчетов все же писали, «что это лежит на его, Гартинга, ответственности».

Гартинг сразу же начал сообщать, что главный штаб японских злоумышленников находится в Гааге, куда сходятся якобы все нити наблюдений за русской эскадрой. Он сообщал также, что добыл секретные документы японцев и расшифровал их. Эксперты потом уже сделали вывод, что все эти донесения и документы были просто сфабрикованы Гартингом и являлись фальшивками. Стремясь оправдать полученные деньги, его агенты и он сам соревновались в составлении фантастических историй и изобретении неимоверных сенсаций. Это по сигналам Гартинга Морское министерство информировало командующего эскадрой и командиров кораблей о всплывающих и скрывающихся под водой судах (подводных лодках. – Авт.). В Северном море, сообщал агент из отеля «Феникс», видны огни неизвестных миноносцев, а с берега кто-то постоянно сигналит красным фонарем. Все нелепые сведения Гартинг направлял в штаб контр-адмирала Рожественского и на корабли эскадры, будоража воображение офицеров, измученных тяжелой круглосуточной работой и ожиданием. Жизнь в атмосфере такого психологического давления, под влиянием дождя агентурных фальшивок, была невыносимой.

Офицеры каждый день секретно информировались, что враг уже на пороге Балтийского моря, развертывает свои козни и готовит удар в первые же дни похода. А поскольку «агентурные» сведения дополнялись слухами и обрастали фантазиями, то можно понять ту исключительную нервозность и подавленность команд при первых милях похода. Причем чем ближе подходил срок выхода эскадры в поход, тем интенсивнее и трагичнее становилась агентурная информация Гартинга. К моменту прихода эскадры в датские воды личный состав кораблей получил в дополнение ряд «самых последних и наиболее достоверных» сведений от Гартинга, добытых им (представьте себе!) из «самых первых (возможно, прямо от японцев) рук». Доходило до галлюцинаций. Вахтенные офицеры сообщали о виденных среди бела дня воздушных шарах и всплывающих подводных лодках.

Принимая к сведению донесения агента-авантюриста, утверждавшего, что японцам известно об эскадре все, контрадмирал З.П. Рожественский вынужден был постоянно менять сроки выхода кораблей из портов, где шла погрузка угля. Психологическая напряженность нарастала. Выйдя из Скагена на день раньше, чтобы сбить с толку разведку противника, адмирал разделил эскадру на 6 эшелонов, направив вперед легкие силы. При выходе их встретил густой туман с видимостью до 1 кабельтова, быстро превратившийся в сплошную мглу. До 8 часов 40 минут переход проходил благополучно, хотя в тумане эшелоны не могли удержать свои места – отряды не выдерживали положенной дистанции.

Первый крейсерский отряд, в который входил «Алмаз», отстал от броненосца на 15 кабельтовых, а транспорт «Камчатка» еще больше – там на ходу устраняли неисправность в машине. Во время вечернего чая в кают-компанию «Алмаза» вошел вахтенный начальник и протянул командиру запись, сделанную телеграфистами, в ней воспроизводился разговор флагманского броненосца «Суворов» с «Камчаткой». В 8 часов 40 минут «Камчатка» дала радио, что она со всех сторон атакована миноносцами. На запрос Рожественского о численности миноносцев и других подробностях атаки «Камчатка» сообщила, что миноносцев около восьми, что они находятся на расстоянии не более 1 кабельтова от нее, но мин (торпед. – Авт.) почему-то не пускают.

В 11 часов 20 минут «Камчатка» сообщила, что миноносцев больше не видит. Нужно ли говорить, какое впечатление произвело на эскадру это радио. Никого не смутил тот факт, что «окруженную со всех сторон» миноносцами «Камчатку», идущую на одной машине черепашьим ходом в 6 узлов, не потопили и судно благополучно проследовало дальше.

Приближалась полночь, эскадра подходила к району Доггер-банки, где круглый год без перерыва, днем и ночью шел лов рыбы многочисленными флотилиями рыбаков. Армада ночью попала в гущу одной из них. С мостика «Алмаза» И.И. Чагин увидел вдруг, как далеко впереди, разорвав мрак ночи, вспыхнуло боевое освещение броненосцев и темноту высветили вспышки орудийных выстрелов. На «Алмазе» ударили барабаны, взвыли сигналы горнов, вспыхнули прожектора крейсера. Группу небольших рыбацких английских судов приняли за японские миноносцы. Эскадра открыла по ним бешеный огонь из орудий всех калибров. Пальба велась наугад, беспрерывно и беспорядочно. Комендоры стреляли, не видя цели. Неумелая орудийная прислуга суетилась на палубе.