Роберт Харви - Освободители

Через два дня Кокрейн отправил «Интрепидо» и «Монтесуму» вверх по реке — к городу Вальдивия. «Интрепидо» обошел все вокруг и установил, что испанский гарнизон исчез, а местная знать готова просить мира. Кокрейн захватил «Гибралтар» Амбросио О’Хиггинса и в придачу к нему 10 000 пушечных ядер, 170 000 патронов, 128 орудий, 50 тонн пороха и судно. При этом он потерял всего семь человек убитыми.

Через три недели Кокрейн с триумфом вернулся в Вальпараисо. Но твердая решимость поправить свое финансовое положение (в предыдущие кампании его, как он полагал, обманывали, не выдавая призовые деньги) побудила Кокрейна не отдавать трофеи, захваченные в Вальдивии. Благодарность чилийцев тут же сменилась гневом, пошли разговоры о возбуждении судебного дела. Кокрейн тут же пригрозил подать в отставку, вызвал преданных ему офицеров и арестовал своего главного соперника, капитана Гайса, за неподчинение. Чилийский морской министр Сентено умолял его остаться, с такой же просьбой к нему обратились О’Хиггинс и Сан-Мартин. Кокрейн смягчился и восстановил Гайса в должности.

Он даже вдруг вспомнил о своей давней задумке и отправил одного из офицеров в долгое путешествие вокруг мыса Горн — на остров Святой Елены. Однако когда тот прибыл, здоровье Наполеона настолько ухудшилось, что покинуть остров он был уже не в состоянии. Так что план Кокрейна по освобождению императора так и не осуществился…

«Четыре маленьких кораблика когда-то принесли Испании господство над Америкой, а эти корабли теперь отберут его». Кораблей, которые имел в виду О’Хиггинс в своей декларации и которые должны были освободить Перу, всего было двадцать четыре: восемь боевых кораблей — один линейный, три фрегата, три бригантины и одна шхуна — и шестнадцать транспортных для перевозки войск. 21 августа 1820 года Кокрейн вывел эскадру из Вальпараисо на «О’Хиггинсе», Сан-Мартин замыкал ее на корабле, названном его именем. Они взяли курс на Писко — порт, находившийся в ста пятидесяти милях к югу от Лимы.

План Сан-Мартина состоял из двух частей: первая — освободить рабов в этом районе, пополнив ими свою армию; вторая — отправить экспедиционный корпус в глубь страны, он должен повсюду поднимать людей на восстание, а затем соединиться с другим отрядом, который предполагалось высадить к северу от Лимы, тем самым полностью окружив столицу. В результате блокады также и с моря в столице начнется голод, и она будет вынуждена сдаться без боя.

После двух недель плавания флот добрался до Писко и высадил около трех тысяч бойцов, которых возглавил Лас-Эрас. Увы, первая часть плана Сан-Мартина удалась не вполне: хозяева вывезли большую часть рабов в глубь страны, и ему удалось освободить всего около шестисот человек. Командование экспедиционным корпусом было поручено генералу Ареналесу.

Всегда воинственно настроенный, Кокрейн просто выходил из себя, недовольный столь осторожной тактикой и настаивая на немедленном штурме Лимы. Шесть недель спустя после высадки в Писко Сан-Мартин вновь погрузил свои войска на корабли и направился на север, мимо Лимы, с намерением высадиться в Анконе. И тогда Кокрейн, пренебрегая планами Сан-Мартина — он считал, что тот действует слишком медленно и осторожно, — решил предпринять решительные шаги. 3 ноября он отправил «О’Хиггинс» в Кальяо на рекогносцировку. Два крупнейших испанских военных корабля — «Пруэба» и «Венганса» — отсутствовали, но сорокачетырехпушечный фрегат «Эсмеральда», флагман испанского флота, стоял в бухте на якоре в окружении двадцати семи канонерок и нескольких сторожевых кораблей. Береговые батареи насчитывали три сотни орудий, а вход в бухту закрывало боновое ограждение, закрепленное якорями.

Имея под своей командой всего сто шестьдесят матросов и восемьдесят морских пехотинцев, Кокрейн намеревался отрезать «Эсмеральду» от остального флота. Он дал каждому из своих людей по пистолету и абордажной сабле, а на левую руку приказал привязать синюю ленту — в качестве отличительного знака. В 10 часов вечера 5 ноября 1820 года маленький отряд высадился с «О’Хиггинса», вставшего на якорь вне пределов видимости со стороны бухты, и на четырнадцати небольших гребных шлюпках проник в бухту сквозь разрыв в бонах, который Кокрейн заметил еще во время рекогносцировки. Едва флотилия прошла заграждение, ее окликнули со сторожевой шлюпки. Кокрейн подплыл с другой стороны и предложил им сдаться. Испанский капитан, обнаружив, что наткнулся на шлюпку, полную вооруженных людей, предпочел сдаться.

Затем они проплыли мимо громады военного корабля Соединенных Штатов «Македонский». Как отмечал один из соратников Кокрейна, «многие офицеры корабля, наклонившись с палубы, вполголоса, почти шепотом, желали нам успеха, жалея, что не могут присоединиться к нам». Вахтенный на борту британского судна «Гиперион» окликнул шлюпки Кокрейна столь громким голосом, что они испугались, как бы испанцы не забили тревогу. Однако все обошлось, повсюду царило спокойствие. Вскоре шлюпки Кокрейна достигли «Эсмеральды», и сам Кокрейн вместе со своими людьми стал карабкаться по якорным цепям. Пафос колумбийского писателя Симона Камачо в данном случае кажется вполне оправданным:

«Это походило на марш привидений в ночной тьме… И если бы он не предназначался для ужасного и кровавого деяния, то мог иметь своеобразную поэтическую красоту.

Испанцы… проснулись в испуге и со свойственным им мужеством, благодаря которому они столь многого добились в Новом Свете, бросились защищать свой корабль. Отвага патриотов, которая в какой-то момент парализовала роялистов, была сравнима с доблестью достойных восхищения вождей, рожденных для битвы и не знавших страха. Палуба оказалась слишком узкой, чтобы вместить столько героев сразу. Требовалось полуденное солнце, чтобы прогнать ночь и озарить подобное событие. И все же для тех, кто пал с криком „Да здравствует Испания!“ и проклиная „пиратов“, все было напрасно. Марсы были заняты матросами адмирала, которые с высоты расстреливали свои жертвы, а шпаги и сабли косили бравых испанцев».

Сам Кокрейн одним из первых взобрался на палубу. Однако вахтенные услышали звон якорных цепей. Мушкетный выстрел в упор отбросил его обратно в лодку, и он серьезно повредил спину об уключину. В запале он вновь полез через борт на палубу, но другой караульный тоже заметил его и тут же был застрелен. Люди Кокрейна устремились на абордаж, но элемент внезапности был утрачен. Испанский капитан собрал свой экипаж на полубаке, и оттуда они обрушили на палубу град пуль. Кокрейн и капитан Гайс повели людей в атаку, но Кокрейн был ранен в ногу. Не имея возможности двигаться, он устроился на пушке и оттуда руководил штурмом. Прилив обернулся против испанцев, и многие попрыгали в воду. Капитан Койг сдался Кокрейну, но почти сразу же был ранен шальной пулей. Потеряв одиннадцать человек убитыми и тридцать ранеными, всего за семнадцать минут ожесточенной схватки Кокрейн захватил испанский флагман.