Роберт Харви - Освободители

Вряд ли кто мог тогда спасти положение. И Миранда по многим соображениям был не самой подходящей кандидатурой. Его прогноз был мрачен: «Они назначили меня руководить венесуэльскими похоронами, но я не могу отвернуться от своей родины в такой страшный для нее час». Это был его отчаянный призыв к венесуэльскому народу.

Первым шагом Миранды на посту главнокомандующего стало укрепление подходов к Каракасу. Он перенес свой штаб в Маракэй и выбрал оборонительную стратегию. Единственный способ поднять дух отчаявшихся венесуэльцев, воодушевить их на борьбу с врагом, считал он, — пример личной, пусть даже жертвенной храбрости. Он принял меры против дезертирства и верил, что страну может спасти только помощь из-за рубежа.

Венесуэльская армия не выдерживала сравнения с французской, которой ему довелось командовать в Европе, — она была недисциплинированной и больше походила на партизанский отряд. Перспектива ведения войны в таких условиях приводила Миранду в отчаяние. И хотя получение иностранной военной помощи было маловероятно, Миранда отправил посланников в Лондон — для переговоров с английским правительством, с его друзьями маркизом Уэлсли, Джереми Бентамом и лордом Каслри. Но Британия, больше всего боявшаяся появления новой республики, предпочла остаться в стороне.

Войско Миранды одержало две незначительные победы над Монтеверде, но тяжелые бои у Ла-Виктории и Гуакары выровняли положение. Маркиз дель Торо, уязвленный своим подчиненным положением по отношению к Миранде, отказался выполнять его приказы. Известия о восстании рабов в Барловенто еще больше ослабили моральный дух солдат. Гарнизоны Сан-Хуан-де-лос-Морроса и Гуанаре перешли к роялистам.

Единственным выходом для Миранды было энергичное наступление, но он отказался от него. Миранда боялся, что сам не выдержит наступательных действий. Он также не хотел расстраивать британцев, никогда не одобрявших его революционных настроений. Патриотические чувства Миранды были парализованы старческим безволием и нежеланием проливать кровь. Когда испанцы достигли Кабрерских высот, откуда прекрасно были видны позиции армии Миранды у Маракэя, он отступил к Ла-Виктории. Из Сан-Матео гарнизону Ла-Виктории угрожал Монтеверде.

События приближались к развязке. Два главных борца за независимость в Латинской Америке испытали всю горечь разочарований и предательства. Старший из них уже не сможет оправиться от этого удара. Тот, кому он помог прийти к власти, публично осудит его.

Репутация Симона Боливара была частично восстановлена. Этому способствовали его несомненное мужество и воинский талант. К тому же он получил еще одно наследство: его брат Хуан Висенте погиб во время шторма у Бермудских островов. Боливара послали командовать гарнизоном города Пуэрто-Кабельо, прикрывавшего с запада подходы к стратегически важному для Каракаса морскому порту Ла-Гуайра. Симону присвоили звание полковника.

Гарнизон Пуэрто-Кабельо находился на маленьком острове, связанном мостом с уходящим далеко в море полуостровом материка. Остров защищали две артиллерийские батареи и стены замка Сан-Фелипе, с которых велось наблюдение за окружающей местностью. В замке хранились оружие и боеприпасы. За его стенами содержали заключенных.

В порту стояло три военных корабля. Они также были подчинены Боливару. В тюрьме томилось много роялистов, взятых в плен после падения Валенсии. В городе было полно сторонников испанцев, которые ухитрялись передавать письма заключенным-роялистам.

30 июня Боливар играл в карты со своими офицерами. Внезапно на улице раздались выстрелы. Это заключенные-роялисты захватили замок Сан-Фелипе. Им помогла группа вооруженных людей, состоявшая из ста двадцати человек, которой руководил капитан Камехо, в прошлом патриот, а теперь переметнувшийся в стан роялистов. Заговорщикам удалось захватить один из военных кораблей.

Осознав опасность положения, Боливар обратился за помощью к Миранде — просил прислать подкрепление. Но помощи так и не дождался, хотя сам Миранда позже будет говорить о Пуэрто-Кабельо и Ла-Гуайре как о чрезвычайно важных стратегических пунктах.

Роялисты обстреливали солдат Боливара, у них осталось почти все оружие и боеприпасы. В такой отчаянной ситуации гарнизон смог продержаться всего несколько дней. Сначала Боливар штурмом попытался взять неприступную крепость, затем его солдаты вынуждены были просто отстреливаться. Позиции Боливара стремительно ослабевали из-за дезертирства и недостатка продовольствия.

Боливар послал Миранде письмо, в котором яростно потребовал поддержать его. Его послание осталось без ответа. Возможно, Миранда слишком поздно получил его. Через несколько дней Боливар со своими офицерами и горсткой преданных солдат бежал с острова. Они переправились на материк в единственной чудом сохранившейся лодке. Это было всего лишь второе крупное сражение Боливара и первое, в котором он был командиром. К несчастью, он потерпел поражение.

Успешно добравшись до Ла-Гуайры, Боливар отправился в Каракас. Там он закрылся в своем доме и никого не принимал. Его романтические идеалы и вера в собственные силы вновь подверглись серьезному испытанию. Тяжелое душевное состояние Боливара после поражения в Пуэрто-Кабельо отразилось и в его письмах к Миранде. Вот отрывок из первого письма:

«Мой генерал! Я полностью истощен физически и духовно. Смею ли я писать Вам после того, как сдал Пуэрто-Кабельо врагу? Мой генерал, я настолько пал духом, что не смогу командовать даже одним солдатом. И все-таки смею надеяться, что мое горячее желание служить отечеству сможет возместить недостаток моих военных талантов…

Разжалуйте меня в солдаты или дайте мне несколько дней, чтобы я смог вернуть себе душевное равновесие. Сдав Пуэрто-Кабельо, я не могу найти себе места. К тому же состояние моего здоровья оставляет желать лучшего. Трое суток бессонницы, когда я мучился угрызениями совести, повергли меня в состояние апатии. Я начал писать отчет об операции войск, которыми командовал, и о тех несчастьях, что обрушились на Пуэрто-Кабельо, чтобы оправдать в глазах людей ваш выбор. Я выполнял свой долг, мой генерал. Мои солдаты оставили меня, и я не смог бороться с врагом. Я не виноват, что они бежали. У меня не было никакой возможности и далее сдерживать врага, чтобы спасти родину. Но что с того! Ведь я обязан был спасти ее…»

Так откровенно и беспощадно по отношению к себе писал Боливар, прося прощения у Миранды. Поражение в Пуэрто-Кабельо, в котором он был повинен лишь косвенно, могло навсегда перечеркнуть его репутацию. Эти пронзительные жалобы весьма характерны для двадцатидевятилетнего Боливара, который, по сути дела, все еще оставался эгоцентричным и самоуверенным хвастуном.