Владимир Порошков - Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура

Надо было видеть, каких трудов стоило это солдатам дезотделения, которые к концу рабочего дня еле двигали ногами. Мне хочется еще раз поклониться скромным и бескорыстным ребятам, с достоинством исполнявшим свой воинский долг, беспрекословно выполнявшим самую неблагодарную работу, нередко с риском для здоровья и жизни, и уж, во всяком случае, не считавшихся ни со временем, ни с усилиями, которые требовались для выполнения тех или иных заданий. Не забыть тех сержантов и солдат, которые по праву были нашими коллегами по ратному труду: А. Щербакова, В. Новикова, Ф. Рамазанова, А. Шульца, Я. Шефера, Ю. Халимова и многих других.

Проведенная работа по борьбе с бытовыми насекомыми была достаточно эффективной, особенно по уничтожению клопов. При повторном обследовании жилых помещений было установлено, что после двукратной обработки клопы погибали полностью. Первые восторженные оценки своей деятельности нами были получены от жильцов гостиницы «Золотой Клоп», которые наконец смогли спать по ночам, а не заниматься бессмысленным противостоянием ночным кровопийцам. И через некоторый промежуток времени после применения хлорофоса началось паломничество жителей в СЭО для обретения этого препарата. Несмотря на дефицит хлорофоса, бывшего популярнейшим инсектицидом в то время, отказов населению в его получении не было.

Аналогичная работа проводилась и по борьбе с тараканами. Однако эти спутники человека в его быту оказались настолько приспособленными к трудностям, что через несколько лет приобрели устойчивость ко всем препаратам, которые применялись для их уничтожения, и эффект мероприятий по борьбе с ними стал весьма эфемерен.

До сих пор ученые и специалисты по борьбе с бытовыми насекомыми вынуждены изыскивать все новые формы и препараты для уничтожения тараканов, и состязание это ведется с переменным успехом.

Испытательный полигон Байконур был не только стартовой площадкой новейших образцов космической и военной ракетной техники, но и прекрасной школой воспитания и совершенствования практической деятельности специалистов любого профиля: от инженеров-испытателей до строителей, хозяйственников, врачей, учителей. Многие из молодых, начинающих офицеров тыла и медицинской службы стали в дальнейшем руководителями или ведущими специалистами своего направления профессиональной деятельности. За это мы, ветераны Байконура, будем всегда с благодарностью вспоминать нашу альма-матер, где закалялась сталь несгибаемых характеров, глубоких человеческих отношений и верности своему профессиональному предназначению.

Военный летчик 1-го класса. Служил на аэродроме Крайний и выполнял полеты с 1963 по 1979 г. на самолетах Ил-12, Ли-2, Ан-12 в качестве помощника командира корабля, командира экипажа, командира звена, командира отряда. Инструктор парашютно-десантной подготовки, член сборной команды по парашютному спорту.

Участвовал в работе литературного объединения «Звездоград» при Доме офицеров, был членом правления литобъединения и редакционной коллегии стенгазеты «Салют».

Стихи Г. Кудрявцева публиковались в окружной, областной, республиканской газетах, в коллективных сборниках «Звездоград», «Ветка полыни», «Легендарный Байконур». Принимал участие в третьем выпуске сборника воспоминаний «Глазами очевидцев». Живет в Москве.

В одном из опубликованных стихотворений, датированных 1967 г., я писал: Я поднимаюсь в небо. Оставляю / На время мой любимый городок… Это про Ленинск. У него было еще несколько наименований: Заря, Ташкент-90, Кзыл-Орда-50, поселок Ленинский, Звездоград. Сейчас это город Байконур. В этом городе прошли мои лучшие годы. Здесь я впервые поднялся в воздух в составе экипажа 1-й авиационной эскадрильи транспортного полка, обслуживающего полигон. Здесь мной написана первая картина. Здесь опубликовано первое стихотворение. Здесь я познакомился с людьми, которых до сих пор считаю своими лучшими друзьями. А теперь — это мое прошлое. И, оглядываясь на это неотделимое от меня прошлое через призму двух десятилетий, я иногда задаюсь вопросом: а действительно ли он, город Ленинск, был мною любим? А может, это просто самообман в отсутствии опыта пребывания в других гарнизонах, возведенный фантазией молодости до Острова Счастья в бурном житейском море? У каждого, кому пришлось побывать на космодроме, остались свои, не сравнимые ни с чьими впечатления. Так и во мне живут яркие впечатления от тех лет, проведенных в городе Ленинск. Живет во мне мой Байконур.

Когда начал писать эти воспоминания, хотел последовательно рассказать о всех тех духовно близких мне людях, с которыми суждено было провести годы службы на космодроме Байконур в период с 1963 по 1979 г., о тех, кто украсил, сделал веселее, счастливее мой армейский быт в закрытом военном городке, раскинувшемся в Богом забытом диком краю, в краю песков, бескунаков и больших потрясений.

С первых дней пребывания в транспортном полку, выполняющем авиационное обеспечение полигона, я почувствовал, что попал в дружный коллектив авиаторов. Перво-наперво я был устроен стараниями техника-лейтенанта Виктора Ильинчика на свободную койку в его комнате офицерского общежития. Третью кровать в комнате занимал штурман звена нашей же эскадрильи старший лейтенант Владимир Свинтаржинский, старый холостяк и любитель покуролесить. За свою летную карьеру он к этому времени уже успел побывать в звании капитана и опять «вырасти» до старшего лейтенанта. Он считался одним из лучших штурманов полка. В момент моего заселения в общежитие его на базе не было. Экипаж капитана В. И. Фурцева, в составе которого он летал, был в командировке — выполнял летное задание где-то в Сибири. Когда летчики вернулись домой, мы были на занятиях, изучали район предстоящих полетов. И вот, когда после рабочего дня мы возвратились в общежитие, состоялось знакомство со знаменитым штурманом. Только мы с Ильинчиком объявились в своих апартаментах, в проеме широко открытой двери появился небольшого роста коренастый мужчина с короткой стрижкой тронутых сединой волос. В длинном махровом халате (штурман принимал душ) он казался выше ростом. Я, конечно, догадался, что это и есть Свинтаржинский, но торопить события не стал. Свинтаржинский молча прошел в комнату, подошел к стоящему на тумбочке магнитофону, нажал кнопку и под чарующие звуки «Маленькой канарейки» достал алюминиевую фляжку, плеснул в стакан спирта, разбавил водой из графина и медленно отправил содержимое стакана в рот. Только после этого он повернулся к нам. Он был общителен, любил и понимал шутку, хорошо рисовал, прекрасно играл в преферанс. Из-за разницы в возрасте или по другой причине мы с Владимиром Свинтаржинским друзьями не стали, но до последнего дня его пребывания в авиаполку у нас сохранились очень ровные деловые отношения. Почему так подробно описал встречу со Свинтаржинским? Да потому, что он один из старшего поколения летчиков, с кем так близко столкнулся и от кого многому научился молодой летчик, вчерашний курсант.