Рита Мональди - Veritas

– Конечно, ты ничего не знал. Это сочные сплетни, которые венцы не доверяют чужеземцам. Но живущие здесь французские шпионы заботятся о том, чтобы они попадали в Париж. По совету Евгения Иосиф устроил здесь, на Химмельпфортгассе квартиру, прямо рядом с его дворцом. Она живет, если быть точным, в том домике, который принадлежит служительнице ордена Химмельпфорте, сестре Анне Елене Страссольдо, дворянке итальянского происхождения, которая в настоящее время является первой сестрой монастыря. Кстати, этот человек тоже мог бы послужить хорошим способом, чтобы попасть к Пальфи, – преспокойно заключил он.

У меня словно пелена с глаз упала: так вот зачем Атто устроил мне жилье в монастыре Химмельпфорте! Конвент находился в самом центре интриги, которую он намеревался разыграть, как раз между дворцом Евгения и квартирой возлюбленной Иосифа Победоносного. Я едва не сказал ему, что вижу его план насквозь, но времени на то, чтобы открыть рот, мне не хватило. Атто велел своему племяннику передать ему палку и поднялся.

– Хочу немного пройтись. Мы выйдем на улицу не вместе, это может вызвать подозрение, Ты спокойно посиди здесь, если хочешь еще немного побыть в тепле. Я велю позвать тебя, когда придет время действовать.

И я таки остался бы за столиком один, если бы вдруг двери кофейни не открылись и на пороге не возник посетитель, удививший своим появлением Атто и его племянника. На пороге «Голубой Бутылки» стояла Клоридия.

– Я нашла в монастыре твою записку, – произнесла она, обращаясь ко мне, а потом заметила того, кто стоял рядом со мной. В первое мгновение она не поверила своим глазам.

– Господин аббат Мелани… Господин аббат! Вы – здесь?

В отличие от всех прочих встреч, когда они виделись, губы Клоридии при виде Атто приоткрылись только затем, чтобы изобразить ослепительную улыбку. Она казалась приветливой и не жалела слов благодарности за щедрый дар, который наконец дал нам возможность найти выход из трудной ситуации, да что там, принес благосостояние! Аббат отвечал на излияния Клоридии со множеством декорума и такой, же приветливостью, а когда она выразила сочувствие по поводу того, что он лишился зрения, казался даже тронутым. Время оставило следы на лицах обоих, но сгладило трудные черты их характеров. Клоридия стояла перед хрупким, поблекшим восьмидесятипятилетним стариком, Атто – перед зрелой женщиной. Пока они обменивались любезностями, дверь опять открылась. На пороге показался Симонис. Он почтительно приветствовал Клоридию, Атто и Доменико; когда же аббат Мелани почувствовал исходящий от него неприятный запах копоти, он снова поднял к носу платочек.

– Нам нужно торопиться, – напомнила мне жена, – скоро он выйдет из дворца принца Евгения. Мы сможем пойти за ним.

– За кем?

– Этим Кицебером, дервишем. Я видела во дворце странные вещи. А после того что ага сказал принцу Евгению, нам нужно непременно выяснить, что он замышляет.

– А что ага сказал Евгению? – вмешался Атто.

– Странное предложение, – ответила Клоридия. – Он сказал, что турки пришли совсем одни, pomum aureum…

– Это запутанная история, – быстро вставил я, пытаясь перебить супругу, которая еще ничего не знала о моем знании и предположении по поводу турок и Атто. – Я вам потом об этом расскажу.

– Pomum aureum? – спросил Атто, который, конечно же, живо интересовался всем, что происходит во дворце Евгения. – И что же это может означать?

– Город Вену или, быть может, всю империю в целом, – ответила Клоридия, хотя я постоянно бросал на нее злобные взгляды, призывая к молчанию.

– Очень интересно, – заметил Атто. – Я полагаю, нечасто бывает, что можно услышать столь оригинальный способ выражения от турецкого посланника. Здесь могло бы заключаться почти зашифрованное послание.

– Точно! – ответила Клоридия. – Выражение pomum aureum относится наверняка к Вене, но зачем здесь пояснение, что турки прибыли одни? Кто мог их сопровождать? Чтобы понять это, наверное, нужно знать, откуда происходит это выражение «Золотое яблоко» в отношении Вены.

– Если хотите, – вмешался Симонис, – я мог бы помочь вам решить эту проблему.

– Каким же образом? – спросил Атто.

– Я могу попросить парочку своих однокурсников заняться этим вопросом! Все они очень смышленые молодые люди, как вы знаете, – сказал он, обращаясь ко мне. – Будет достаточно, если за это последует соответствующая плата. Это обойдется дешево: они нетребовательны.

– Очень хорошо. Великолепная идея! – решила Клоридия.

На это я ничего возразить не мог, поскольку денег у нас действительно хватало. Ситуация окончательно вышла у меня из-под контроля.

– А теперь идем, скорее, – потянула меня жена, – не то дервиш уйдет от нас.

Мы поспешили на улицу и оставили Атто Мелани вместе с Доменико в кофейне, вместо того чтобы, как было запланировано, они оставили там нас. Торопливо и взволнованно прощаясь с ними, я видел их удивленные и несколько беспомощные лица.

На улице в лицо нам ударил порыв ветра. Мы почти добрались до Химмельпфортгассе, когда Клоридия остановила меня.

– Вот он, должно быть, только что вышел из дворца, – сказала она, указав на незнакомую мне фигуру.

– Симонис, возвращайся в Химмельпфорте и сегодня во второй половине дня продолжай работать с малышом. Когда мы с Клоридией вернемся, сказать я тебе не могу.

Преследование началось.

На Кицебере был широкий белый плащ, поверх которого он носил белую овечью шкуру. Борода у него была длинная и неухоженная, на голове – остроконечная шляпа из серого фетра, обмотанная зеленым тюрбаном. Через плечо висел охотничий рог и саквояж, а в руке была палка с большим железным крюком на конце. Несмотря на преклонный возраст, внешность у старика была дикая. Если бы я повстречал его в безлюдном месте, он напугал бы меня. Его изорванные одежды, бледное, изборожденное глубокими морщинами чело, истощенное тело и грубость, почти животная, его лица напоминали помесь священника и бродяги. Казалось, он не обращал ни малейшего внимания на прохожих, которые оборачивались на него на каждом углу и потешались над ним. Он поспешно покинул Химмельпфортгассе и направился к Августинеркирхе.

– Проклятие, Клоридия, – сказал я, пока мы шли за ним, – как ты могла в присутствии Атто говорить о турках и аге? Ты не подумала о том, что он мог прибыть в Вену из-за одной из своих обычных грязных махинаций?

Я объяснил ей, что Мелани прибыл в Вену почти одновременно с турками, и что это, вероятно, не случайно.

– Ты прав, – признала она, подумав некоторое время, – мне нужно было быть внимательнее.

Первый раз за всю нашу жизнь моя умная, осторожная супруга, которая была способна все точно предвидеть и взвесить, которая могла объяснить каждое событие и связать его с другими, вынуждена была признать свою ошибку. Может быть, ее проницательность притупилась с возрастом?