Александр Насибов - Атолл Морская звезда

- Доведите дело до конца и отыщите хронику, в которой говорится об этой особе. Напоминаю, заметка на последней странице.

Лашке осмотрел газетную страницу. Заметки о Брызгаловой не было.

- Сдаюсь! - он широко улыбнулся. - Сделано чисто. Хотите сегодня же повидать пленницу? Что ж, согласен. Однако подождем, чтобы вернулась Аннели. Она заканчивает разговор с нашим агентом на материке. Это он передал по рации о гибели геликоптера.

- Кстати, что за человек?

- Немец. Натурализовался здесь. Я бы сказал, корнями врос в страну. Характеризуется весьма положительно. Действует под надежным прикрытием: священник, имеет приход... Вот и Аннели.

Вошла Райс, подсела к столу, устало потерла виски:

- Я дала указание агенту. Он не будет тревожить группу у Синего озера.

- Спасибо. - Ловетти встал с кресла: - Теперь мы отправимся к русской. Хотел бы условиться о тактике. - Взглянул на Лашке: - Как я понял, в ее глазах вы суровый служака?

- Служака и педант.

- Очень хорошо, ведите и дальше эту роль. Ну а я - высокое начальство, по натуре либерал и добряк, хотя и скрываю эти свои качества. Ко всему, являюсь коллегой сеньоры Анны Брызгаловой по исследованиям...

- Простите, хочу уяснить, почему вы вдруг проявили заботу о евангелическом миссионере и его спутниках? - спросила Аннели Райс. - Мы взяли бы их на первом же перевале. Это в десяти милях от города, там расположен один из наших опорных пунктов. Напомню, старик, его дочь и другие члены группы парализуют усилия тех, кто должен обеспечивать нам экспериментальный материал.

- Я привез целый выводок девиц.

- Материал будет израсходован. А что потом? Снова придется дрожать над каждой экспериментальной особью?.. Поймите, мы не можем терять такой продуктивный район. Ведь окрестности Синего озера населены несколькими индейскими племенами!

Ловетти вернулся к столу:

- Известно ли вам, как зарабатывает себе на жизнь семья того евангелического миссионера? - раздраженно спросил он.

- Добывает чикле.

- Верно. А как получают эту продукцию, тоже знаете?

- Чикле является соком дерева сепадилья.

- Ага, мы приближаемся к главному. Где же произрастает сепадилья?

- Это южные районы Мексики, далее, некоторые области Гватемалы, Гондураса...

- А также район Синего озера - уникальное место по микроклимату и почвенным особенностям...

- Что из всего этого следует?

- То, что в тени этого дерева - повторяю, в непосредственном соседстве с сепадильей, таком тесном, что я могу употребить выражение "в ее тени", - произрастает некий сорняк...

Лашке насторожили взволнованность, страстность, звучавшие в голосе гостя.

- Сорняк? - переспросил он. - Что за сорняк?

- Мне неизвестно его название. Но знаю, как он выглядит и какими качествами обладает! В обоих ваших фильмах персонаж был подвергнут обработке неким наркотическим средством. Это была марихуана? Может быть, ЛСД?

- Не то и не другое. Препарат изготовил Бартье.

- А сырье?

- Бартье унес в могилу тайну своего препарата.

- Многое он не записывал, держал в голове, - сказала Райс. - Мы пытаемся поправить дело. Думаем, получится. Но потеряно много времени!.. В какой связи вы спросили обо всем этом?

- Сорняк, о котором я упоминал, есть исходное сырье для производства нового уникального снадобья.

- Похожего на препарат Бартье?

- Есть основания думать, еще более сильного!

- Хотела бы сказать... - Райс потерла виски. - Почему-то меня тревожит девица, повезшая в джунгли миссионера. Приехала в город в тот день, когда в церковь принесли раненого. В церкви оказалась, когда потребовался врач, чтобы перевязать старика... Здесь бы и делу конец. Так нет - вдруг решает везти в сельву всю эту ораву. Зачем, я спрашиваю? Это подумать - сунулась в страшные лесные дебри, да еще за рулем собственного "лендровера"!

- Она еще и художница, - вступил в разговор Лашке. - А люди искусства экспансивны, нередко совершают поступки, которых не предскажешь.

- Не знаю, что и думать... - Райс покачала головой. - Нет, девица мне не нравится. Слишком уж бойкая!

- Вспомни свою молодость, - сказал Лашке. - Ты и не такое вытворяла!

У Аннели Райс загорелись глаза. Она привстала с кресла, стукнула кулаком по столу:

- Ну-ка, оцени свои слова! Знаешь, что ты сейчас сказал?! Выдал предположение, что она не просто богатая бездельница, скачущая по свету в погоне за острыми ощущениями, но и особа, которая преследует совсем иные цели!..

- Скажем, разведчица?

- Не знаю... Но согласись, что девица может оказаться не такой уж простушкой. - Райс задумалась, тряхнула головой: - Вот уж совсем странно: в церкви была еще одна женщина. Тоже недавно появившаяся в городе...

- Что же вас встревожило? - Ловетти встал. - Неужели приезд каких-то женщин - событие из ряда вон выходящее? Ладно, мы отправляемся по лабораториям.

Белая звезда, неправдоподобно крупная, светила почти в самой середине квадратного, забранного стальной сеткой окна. Вспыхнула новая звездочка крохотная, еще более яркая. Показалось, что она движется. Брызгалова села в кровати, нашарила шлепанцы и прошла к окну. Верно, это был искусственный спутник - в течение минуты пересек аспидно-черный кусок неба за окном и исчез. Через час будет над Европой, быть может, в небе Москвы...

Вздохнув, женщина вернулась к кровати, легла. Уже час, как в постели, а сна все нет. И так почти каждую ночь,

Она вытянулась на спине, подложила руки под голову. Широко раскрытые глаза глядели вверх, в темноту. Было тепло и тихо. Из расположенных неподалеку лабораторий не доносилось ни звука: с наступлением темноты смолкали голоса животных, шаги и говор персонала. Оставался лишь размеренный рокот накатывавшихся на рифы океанских волн. В такие часы в сознании особенно четко вставали картины того, что произошло...

Конечно, она быстро поняла, что из одной западни угодила в другую. Но крышка новой ловушки захлопнулась еще быстрее - как только у дома профессора Лаврова ее втолкнули в автомобиль. Потом пересадка в катер в глухом уголке порта, бешеная гонка по реке и снова пересадка - на этот раз в гидросамолет. Еще в автомобиле ей сделали инъекцию, и она сразу потеряла способность сопротивляться - все видела и понимала, но не могла закричать, шевельнуть рукой.

Она полностью пришла в себя уже на второй день, немного поела. Чтобы сопротивляться, нужны силы, вот она и не стала отказываться от еды... Окно комнаты выходило на пустырь, за которым высилось здание - вероятно, виварий. Оттуда доносились звуки работающего мотора вперемешку с воплями и стонами - так кричат подопытные обезьяны.

Неделя проходила за неделей. Ее не тревожили - только приносили пищу и меняли постельное белье. Она поняла: ждут, чтобы примирилась с судьбой, созрела для разговора.