Коллектив авторов - «Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

Ленин всегда казался мне оптимистом, его оптимизм действовал освежающе и ободряюще. Всякий, кто с ним соприкасался, возвращался полным повои силы и бодрости к своей работе. Но его оптимизм был и другого рода. У большинства людей оптимизм и пессимизм являются результатами той или иной оценки, безразлично правильной пли неправильной, данного положения или явления. У Ленина это было не так. Его глубоко продуманное мировоззрение, полнота, с которой он владел революционной боевой тактикой и стратегией, находчивость и способность не потеряться в любых обстоятельствах но оставляли места для пессимизма. Все эти элементы были в нем развиты гармонически, как ни у одного другого из наших современников.

ПЕРВЫЕ я встретился с Лениным лишь в Циммервальде. Ниже среднего роста, с крутым упрямым лбом, с часто возникавшей на лице лукавой улыбкой, просто и скромно появился он в Циммервальде так же, как позже в Кремле. Почти бедно, но всегда опрятно одетый, этот самый значительный человек современности вызывал уважение как тем, что и как отстаивал, так и своей манерой держать себя. Бедность его костюма казалось мало или вовсе не угнетала Ленина.

В Циммервальде на пленарных заседаниях едва ли был еще такой внимательный слушатель, как Ленин. Беря слово сравнительно редко, всегда стараясь выдвинуть вперед других участников конференции, всегда добиваясь, чтобы решения были революционны по своему содержанию, он с отвращением отвергал, часто тяжело переживая, любую уступку в идейных вопросах. Едва заканчивались длинные утомительные пленарные заседания, как он требовал от своих единомышленников — их было только 8 из почти 45 человек — новых усилий. Заявление меньшинства обсуждалось и вырабатывалось на отдельных многочасовых заседаниях. Если кто‑либо колебался или из каких‑то опасений покидал ряды единомышленников, он подвергал его беспощадному осуждению как самого злостного противника. Но также непоколебимо поддерживал он своих сторонников. Когда председатель Циммервальдской конференции товарищ Гримм в самой категорической форме потребовал, чтобы я пожертвовал своими убеждениями, мотивируя это тем, что я‑де должен присоединиться к большинству представителей своей страны (Гримму и Нэпу) и отречься, таким образом, от заявления меньшинства (Ленин, Зиновьев, Радек, Арманд, Гримлунд, Нёрман Платтен и Винтер), я решительно сказал, что в таком случае лучше покину конференцию. Ленин тотчас же от имени восьми заявил о солидарности со мной, угрожая отказаться от участия в конференции, если конфликт не будет улажен. Он признавал только друзей или врагов и был по отношению к врагам так же безгранично тверд, как безгранична была его преданность друзьям.

Сознавая свое значение, он ценил идеи и труд других не меньше, чем собственные. Непоколебимый в своих всемирно- исторических решениях, он во время бесчисленных встреч с народными комиссарами, рабочими и крестьянами вбирал опыт этих людей, уважал и ценил их советы и как «премьер–министр» русского советского государства чутко прислушивался к запросам широких народных масс. Он чувствовал каждое биение пульса русского народа.

…Сила Ленина в том, что он в феноменально ясной форме видит законы исторического развития, с непоколебимой твердостью способствует развитию неизбежного исторического процесса и всегда воодушевлен верой в революционное творчество рабочих масс, тогда как мы, малодушные, только с удивлением внимаем ему.

…Ленин и тысячи его соратников подчиняют свои личные интересы интересам партии. Заявление малодушных: «Люди и условия еще не созрели для социализма», которым те пытались оправдать любую бездеятельность, они решительно отвергали. Мы дерзнули атаковать оплот капитализма, мы терпим поражения и вынуждены оплачивать своей кровью эту «дерзость» против золотого тельца, сказал мне как‑то Ленин в 1919 году**.

Никогда не забуду встречу с Лениным в его цюрихской квартире на Шпигельгассе. Было 7 часов утра. На энергичное «пожалуйста» я вошел в низкую продолговатую комнату. Ленин сидел за столом, читал книгу и не глядя черпал ложкой овсяную кашу. Его жена — Крупская — уже тогда тяжело больная, женщина образованная, чуткая поднялась, чтобы поприветствовать меня. Так как в комнате было всего два стула, она предложила мне свой, а сама села на чемодан с книгами — единственный помимо стульев предмет, на который можно было сесть. Ленин попросил меня помочь получить разрешение на жительство в кантоне Цюрих, и за несколько минут мы обо всем договорились. Последовавшая затем беседа о швейцарском рабочем движений вылилась в конце концов в настоящую дискуссионную баталию.

В общей оценке разногласий не было. В вопросах тактики партии мнения часто расходились.

Удивительным для меня было то, с каким живым интересом тов. Крѵпская следила за нашим спором, не вмешиваясь в разговор. Чувствовалось, что здесь в самом стесненном положение живут два близких человека и внимание, уделяемое ими друг другу, облегчало их совместную трудную жизнь. Жена, которая была в курсе всех вопросов жизни и работы партии, которая не только с восхищением, по с глубоким пониманием следовала цели жизни своего мужа, ни единым словом не вмешивалась в дискуссию, хотя имела право и могла выступить против меня с той же решительностью, с какой отстаивал свою точку зрения я. Предметом спора была программа швейцарских левых циммервальдистов.

Это было единственное посещение мною квартиры Ленина в Швейцарии. Он же два–три раза в неделю заходил ко мне в секретариат партии в Народном доме или к Мюнценбергу в секретариат молодежной организации, или к товарищам, с которыми ему необходимо было увидеться. Ясно, что такое живое личное общение с активными партийными работниками сказывалось на том, как часто, или лучше сказать редко, появлялся он на собраниях.

Не поддаться его влиянию и «убийственной» логике было очень трудно. Стоило кому‑либо лишь раз пойти неверным путем, как он немедленно терпел неудачу или убеждался в своей ошибке. Располагая чрезвычайно богатым опытом партийной работы в России, а также в международном рабочем движении, отвергая любое умозрение, не опирающееся на факты, Ленин в худшем случае редко ошибался в отношении сроков и никогда в отношении пути…

«Kampfer» (Zurich) №№ 130 и 131, 9 и 10 июня 1922 г.

* Печатается часть статьи, содержащая воспоминания о В. И. Ленине. Ред.

** Очевидно, этот разговор состоялся осенью 1919 года, когда положение Советской России на фронтах было невероятно тяжелым, г ев.

СТАРЫЙ БОЛЬШЕВИК

СБОРНИК

ОКТЯБРЬ—ДЕКАБРЬ 5 (8)

МОСКВА, 1933