А Немировский - Откуда пошел, как был организован и защищен мир

- Почему бегут Кауравы? Не употребили ли враги какое-либо новое оружие?

Не в силах сообщить ему о гибели отца, Дурьйодхана залился слезами. И тут подошел Крипа, повторяя: "Беда! Беда!" И потрясенный, погруженный в горе, поделился с ним случившимся, не думая о последствиях.

Услышав о гибели отца, Ашваттхаман был охвачен великим гневом:

- Сегодня я применю оружие отца и добуду мир! - воскликнул он.

- Где же это оружие? - спросил Дурьйодхана. - Почему твой отец не воспользовался им сам? Мы, обучавшиеся у него, никогда о таком не слышали.

- Владению этим оружием отца обучил Нараяна под условием, что он применит его в крайнем случае, а секрет его передаст лишь сыну. Это небесное оружие, спускающееся с неба подобно дождю. Оно может убить всякого. Поэтому отведи войско, а я пойду к реке один. Погружу руку в воду и произнесу заклятие, которое я держу в памяти.

Войско Кауравов отступило, и Пандавы стали ждать гонцов с мольбой о мире. Но вместо этого пронесся могучий порыв ветра, насыщенного влагой. При безоблачном небе раздались удары грома. Разбушевался Океан, и его потоки преградили выход рекам, которые потекли в обратном направлении, заливая поля и леса. Вершины гор стали раскалываться, и из них вырывались потоки пламени. Запылали леса. Пламя вступило в схватку с водами.

И впервые Арджуна решился бросить обвинение старшему брату:

- Как ты мог, Юдхиштхира, ради обретения царства совершить нечестивый поступок! Ведь Дрона, обращаясь к тебе, был уверен, что ты не обманешь. Ты же солгал нашему наставнику, произнеся неясно слово "слон". И нежно любящий своего сына отстранился от битвы и лишился жизни. А ведь Дрона был нам как отец. Сам знаешь - согласно предписаниям закона, он и был нам отцом.

На эти слова Юдхиштхира не ответил. Он стоял, низко склонив голову, пораженный стыдом и раскаянием, однако Бхима, преисполнившись гнева, молвил:

- Ты, Арджуна, возглашаешь подобно отшельнику, живущему в лесу, или брахману, суровому в обетах и чуждому закону насилия. Ты говоришь о справедливости, но где твой гнев, накопившийся за тринадцать лет нашего изгнания? Где твоя память об оскорблении нашей супруги Драупади? Оставайся же здесь вместе со своими наставлениями, я же один сокрушу своей палицей сына Дроны.

- Я не жалею, что отрезал голову Дроне, - сказал Дхриштадьюмна. - Ведь Дрона убивал моих родственников. Отказ же в убиении врагов - величайший грех.

Между тем тайное оружие Нараяны вступило в битву. Воздух заполнился стрелами, напоминающими змей с пылающей пастью. Показались железные шары и диски с краями, острыми, как бритвы. Всякий раз, когда Пандавы пытались отразить это оружие, действие его усиливалось. Разрезаемые на части, сжигаемые, теснимые со всех сторон, обратились в бегство Пандавы. Но от небесного оружия не убежать. От него не укрыться в пещерах или домах, если бы они и оказались неподалеку. Стрелы, шары, диски меняли направление, следуя за своими жертвами. И постигла бы все войско Пандавов гибель, если бы в его рядах не был Кришна. Он знал о дружбе Дроны и Нараяны и догадался, что оружием Дроны стала мудрость Нараяны, а мудрость эта состояла в том, что не надо отвечать на силу силой, на зло злом.

- Сойти всем с колесниц и коней! - прозвучал громовой голос Кришны. Подальше отбросить от себя оружие. Стоять спокойно, сидеть или лежать, выбросив из головы даже мысль о сопротивлении. И оружие отступит. Оно поражает тех, кто ему противится.

Все последовали совету Кришны. Только один Бхима, закрыв голову щитом, орал во всю свою волчью глотку:

- Не слушайте его! Есть ли больший позор для кшатрия, чем бросить оружие! Смотрите на меня! Я отражу небесное оружие своими стрелами, разобью его своей палицей!

Но чем быстрее двигался Бхима, чем громче он орал и сильнее размахивал палицей, тем больше к нему летело стрел, шаров и дисков. И пришлось Арджуне, спасая неразумного брата, защитить его огненной мощью своего тайного оружия. Теперь колесница Бхимы была закрыта двумя огромными колпаками огня. Оставалось вытащить его самого наружу. И это удалось сделать, поскольку нараяна отступила перед безоружными Арджуной и Кришной. И как только последний из бойцов, уже лишенный оружия Бхима, был вытащен из беснующегося пламени, подул мягкий ветерок. Могучая сила небесного оружия была усмирена непротивлением ему.

Дурьйодхана, видя, что вражеское войско спасено, сказал сыну Дроны:

- Теперь уничтожь их нараяной.

- Нараяна не может быть применена дважды, а у меня нет больше сил сражаться, - ответил Дхриштадьюмна.

Поединок

Распустился утренний туман. Далеко простирающийся гул барабанов разбудил равнину и она заблестела оружием, запестрела одеяниями, задвигалась колесницами. На горе Меру пробудились боги и заняли места, чтобы все видеть, ничего не пропустить. Ведь ещё вчера, на пятнадцатом дне от начала битвы было решено отдать судьбу великого сражения единоборству Карны и Арджуны, старых соперников в искусстве стрельбы из лука.

И вот они ринулись навстречу друг другу на колесницах. Сила этих колесниц была от лесного дерева, быстрота - от Вайю, грохот - от Марутов. Вот сошлись соперники, как два слона, соперничающих из-за слонихи, как туча с тучей, как гора с горой, если бы такое можно было вообразить. Оба воинства отошли в сторону, чтобы наблюдать величайший из поединков, которые знала земля.

Боги кричали:

- Вперед, Арджуна! Давай! Давай!

Асуры, пуская слюни, вопили от нетерпения:

- Карна! Рази Арджуну!

Сперва Карна ранил Арджуну десятью великими стрелами. Арджуна выпустил столько же стрел и ранил Карну в бок. Оба, не чувствуя боли, продолжали сражаться, стремясь поразить друг друга в самые уязвимые места.

Видя, что брат в первые мгновения боя не добился победы, преисполнился гнева Бхима. Закусив губу, приплясывая на месте от нетерпения, крикнул он Арджуне:

- Как случилось, что Карна первым поразил тебя десятью стрелами? Или ты тотчас же предашь его смерти, или я сам убью его этой палицей!

- Немного терпения, брат, - отозвался Арджуна, не оборачиваясь. Сейчас я кликну грозное волшебное оружие. Оно даст мне победу, если, конечно, будет на то воля богов.

Гандива, знавшая свое имя, как верный пес, мгновенно явилась на клич. Но и у Карны была смертоносная, огненная, ярко полыхающая, гладко отполированная, змееголовая, полная жгучего яда стрела. Сын Солнца давно уже берег её на случай встречи с Арджуной, лелеял её в золоченом тростниковом футляре и сандаловом порошке как любимое дитя, и воздавал ей почести, как божеству.

Едва Карна наложил свое детище на тетиву, как один из царей крикнул ему:

- Не коснется эта стрела шеи Арджуны. Цель в голову!

Глаза Карны покраснели от гнева, и ответил он, изготавливаясь к выстрелу: