Вольфганг Леонгард - Революция отвергает своих детей

— Но каким образом выявляет себя партия? Мой переводчик улыбнулся.

Наверное, я был не первым иностранным коммунистом, ставящим подобный вопрос.

— В конце концов, не требуется никаких партийных значков и больших партийных бюро, чтобы вести политику всей страны. Все члены партии у нас одновременно и в Народном фронте. Все члены коммунистического союза молодежи одновременно в Народной молодежи Югославии. Они выявляют себя тем, что работают самым примерным и активным образом.

— Гораздо умнее, чем у русских, и гораздо умнее, чем в СЕПГ, — подумал я. Это мне нравилось.

— Если у тебя есть охота, ты можешь завтра поехать по Югославской молодежной дороге. Будут еще два болгарских партработника.

О постройке Югославской молодежной дороги Шамац — Сараево я уже много слышал. За постройку этого пути в 247 км взялись 1 апреля 1947 года 18 000 человек молодежи. Они строили ее, работая в несколько смен. Каждая бригада прибывала туда на два месяца. Эта постройка имела целью не только хозяйственное, но и политическо–воспитательное значение. Молодежь Югославии различных национальностей должна была узнать друг друга и сблизиться в общей работе. Ведь раньше национальные противоречия очень мешали развитию страны. На постройку этой дороги приехала молодежь не только из всех частей Югославии, но также и из Италии, Польши, Болгарии, Англии, Чехословакии и других стран.

Наша группа тоже была интернациональной: кроме двух болгарских молодежных работников и меня в нашем купе сидели: два итальянца, одна гречанка и один англичанин. Они все ехали осматривать молодежную железную дорогу.

Чем ближе мы подъезжали к нашей цели — к городу Сенице в Боснии — тогдашней «столице молодежной дороги» — тем чаще мы видели колонны молодежи, занятые земляными работами и прокладкой рельс. Деревянные бараки были украшены цветами, гирляндами и лозунгами.

— Сеница. Мы приехали!

Удивленный шел я по этому своеобразному, странному городу, в котором так тесно сплеталось старое и новое, прошлое и будущее. Местное население состояло большей частью из магометан. Мужчины носили красные тюрбаны, а женщины черные чадры, называемые «фереджа», и белые, синие или черные платья, доходящие до щиколотки. Через несколько дней я узнал, что цвета были не случайными, они указывали на возраст женщины.

Магометанское население уже привыкло к работам на постройке дороги. Мужчины в тюрбанах и женщины в чадрах уже не оглядывались, когда американские джипы и грузовики, украшенные красными вымпелами народной молодежи, везли распевающую песни молодежь к участкам постройки.

Центр помещался в новом здании. Днем и ночью там кипела работа, так как сюда стягивались все нити этой стройки.

Ежедневно приезжали молодежные бригады, делегации журналисты из всех частей света. Были слышны английский, сербский, чешский, венгерский, французский, греческий, немецкий, арабский и еврейский языки, так как кроме молодежи из Европы, Америки и Австралии на стройку прибыли также арабы и евреи из Палестины. В знак «братства и единства» они образовали общую бригаду и понимали друг друга прекрасно.

Только одна страна не была представлена — Советский Союз.

— Почему же здесь нет советской молодежи? — спросил я одного члена руководства.

— Советская молодежь занята стройками в своей собственной стране, — ответил он.

Это звучало не очень убедительно. Разве не было возможным из десяти миллионов комсомольцев прислать сюда несколько дюжин? Конечно, были другие причины, и мне их было не трудно отгадать.

За несколько дней мне стало ясно, что здесь воодушевление и энтузиазм были подлиннее и сильнее, молодежь независимее и свободнее, дискуссии менее шаблонны и вся жизнь молодежи непринужденнее, чем в Советском Союзе. Если я пришел к этому выводу уже через несколько дней, что сказали бы советские комсомольцы, проработав здесь два месяца? Это и было, наверное, настоящей причиной их отсутствия.

В политических докладах мне не нравились только три слова, которые я все время слышал: «после Советского Союза». Когда югославы в то время говорили о своих успехах, они ставили эти три слова впереди, чтобы подчеркнуть, что они никак не собираются сравнивать себя с Советским Союзом.

На обратном пути в Белград я разговорился с югославской молодежью.

— Вы были в Советском Союзе? — спросила меня молодая девушка с блестящими глазами. — Там должно быть замечательно.

— У вас, в Югославии, гораздо лучше, — сказал я уверенно.

Молодые люди посмотрели на меня с удивлением.

— Кое‑что виденное и пережитое мною за три недели в Югославии нравится мне больше, чем в Советском Союзе.

Я попробовал это доказать примерами, но они качали головами.

— Нет, я этому не верю, мы еще далеко отстали от Советского Союза, — сказала одна югославка и другие согласились с нею. Позднее они меня все же наверное поняли.

В Белграде я имел еще последние переговоры с руководящими работниками Народной молодежи Югославии.

— Мы рады, что Вы у нас побывали и мы установили связь с ССНМ, которая наверняка теперь больше не прервется. На будущий год запланирована еще одна большая молодежная стройка. Мы хотим впервые пригласить бригаду ССНМ.

— Когда это приблизительно будет?

— Точно мы не можем сказать, может быть в июне или июле 1948 года.

Вечером перед моим отъездом в Берлин я встретил одного крупного партийного работника, бывшего во время освободительной войны редактором газеты «Борба» и членом Центрального комитета партии. Он свободно говорил по–немецки, бывал в Германии, знал многих членов СЕПГ и разбирался в положении в нашей стране.

Я ставил десятки вопросов о Югославии, остававшихся для меня еще открытыми. Вскоре мы заспорили, и он меня вдруг спросил.

— Скажи мне, что же тебе здесь не понравилось? Нам интересно, какое впечатление остается у иностранных товарищей о нашей стране, но, прежде всего, мы хотели бы знать, какие они могут нам сделать замечания.

— Только одно мне не понравилось, и я нахожу это не совсем правильным!

— Что же именно? — он с интересом взглянул на меня.

— Я слышал здесь много политических докладов, и мне были переведены некоторые речи и газетные статьи. И мне бросилось в глаза одно, всегда повторяемое утверждение, что вы далеко еще отстаете от Советского Союза. Я десять лет жил в Советском Союзе и потому имею возможность сравнивать. Я не согласен с вашим утверждением. Ваши партийные работники гораздо лучше обучены и образованы, чем советские, и ваша молодежь воодушевленнее и заинтересованнее, чем комсомольцы. Правда, ваша партия не имеет роскошных зданий, но зато имеет гораздо большее влияние на народ; по моему убеждению вы идете по пути, лучшему, чем советский путь.