Вольфганг Леонгард - Революция отвергает своих детей

Сталин призывал советских людей отрешиться от «благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства». Сталин призывал перестроить работу на военный лад, защищать каждую пядь советской земли, укреплять тыл Красной армии, производить больше оружия и боеприпасов, организовать беспощадную борьбу против дезертиров, паникеров и распространителей слухов. Сталин далее заявил, что нужно немедленно, не взирая на лица, предавать суду Военного трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны. Сталин особенно упирал на то, что в случае вынужденного отхода частей Красной армии все ценное для народного хозяйства должно быть отправлено в тыл, а «все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должны, безусловно, уничтожаться». В конце своей речи Сталин призвал граждан во всех городах, которым угрожает опасность нашествия врага, создавать в помощь Красной армии отряды народного ополчения.

Сталин никогда не был пламенным оратором. Он всегда говорил медленно, спокойно и по–деловому, взвешивая каждое слово. Но теперь, слушая его речь, мы испуганно переглянулись. С такой неуверенностью, так запинаясь, Сталин раньше никогда не говорил. Яснее, чем быстрое продвижение немцев, яснее, чем сводки с фронта, речь Сталина нам показала, в каком положении находился Советский Союз в июля 1941 года.

Прошло только две недели с начала войны, а немцы заняли уже Литву, почти всю Латвию и Эстонию, большую часть Белоруссии и Западной Украины. Немцы продвигались быстрее, чем это могли предполагать в день объявления войны даже самые неисправимые пессимисты.

По Москве пошли тревожные слухи. От одной студентки мы узнали, что немцы объявили о переходе на их сторону сына Сталина. Шепотом она нам рассказывала:

— Говорят, что он выступал у них по радио, передал удержание своих разговоров с отцом и призывал к борьбе против диктатуры Сталина.

Передавая нам эти сведения, она поспешила этот слух осудить. Мы же раздумывали над этим сообщением еще довольно долго. И не потому, что этот слух на нас подействовал — мы непоколебимо верили в победу Советского Союза. Нас тревожило, что подобные слухи могут иметь опасное влияние на политически неподкованных людей.

В наших опасениях мы не были одиноки. 7 июля президиум Верховного совета издал указ о том, что каждый, распространяющий ложные слухи, вызывающие волнения среди населения, может быть приговорен Военным трибуналом к тюремному заключению на срок от двух до пяти лет, если законом не предусматриваются более суровые меры наказания.

Если не считать маскировки главных улиц, площадей и зданий, постройки бомбоубежищ и аэростатов воздушного заграждения, жизнь в Москве до середины июля мало изменилась. Парки культуры были наполнены тысячами москвичей отдыхавших там после своей работы. Магазины и рестораны работали, как в мирное время.

Паника с закупками прекратилась на третий день после объявления войны, поскольку снабжение товарами продолжалось в привычных рамках.

Но эта нормальная обстановка внезапно изменилась 14 июля. В этот день весь город был на ногах. Перед всеми киосками, ресторанами и столовыми стояли длинные очереди, пожалуй, еще более многочисленные, чем в первый день войны. Проходя мимо такой очереди, тянувшейся метров на триста, я спросил молодого человека, стоявшего последним:

— Что случилось? Почему такое творится?

— Спеши закупать! С завтрашнего дня вводятся продовольственные карточки. Ты разве не читал об этом в газетах?

Я вытащил из кармана последний номер «Правды», Но ничего в нем не нашел. Парень поучающе сказал:

— В «Правде» ты ничего не найдешь. Об этом объявлено только в местных газетах.

Простояв в очереди час, я сдался: за это время очередь почти не продвинулась.

Продовольственные карточки действительно были введены на следующий день. Но в значительно большей степени, чем это мероприятие, меня волновали вести с фронта. Продвижение немецких войск продолжалось.

— Годами мы голодали, во всем приходилось себе отказывать, терпели лишения — все уходило на строительство, на оборону страны. А теперь? Не прошло и нескольких недель, а немецкие войска уже подходят к Ленинграду, Смоленску, Киеву… — так с горечью говорила мне одна пожилая русская женщина.

Я ей ответил, как отвечали в те дни все «сознательные» комсомольцы:

— Отступление только временное. Немецкие войска были к войне подготовлены, а Советскому Союзу пришлось мобилизацию проводить после начала войны.

Но события следующего дня заставили призадуматься и нас, комсомольцев.

17 июля в Красной армии снова был введен институт комиссаров при командирах.

В школе, в комсомоле, в институте мы много слышали о военных комиссарах. Нам всегда объясняли, что институт военных комиссаров был временным мероприятием, необходимым в период гражданской войны. В те времена Красная армия не имела еще достаточного количества надежных командиров. Институт военных комиссаров был необходим для обеспечения политическим руководством бывших царских генералов и офицеров, а частично и для наблюдения за ними. Когда в Красной армии был создан кадр своих надежных командиров необходимость в комиссарах отпала.

Однако через три недели после начала войны опять возникла необходимость в институте военных комиссаров, С большим вниманием я ознакомился с содержанием, указа о его восстановлении.

В указе говорилось, что военный комиссар является представителем партии и правительства в Красной Армии», который «наряду с командиром несет полную ответственность за выполнение войсковой частью боевых задач».

Военные комиссары были обязаны строго контролировать выполнение приказов вышестоящих командиров и немедленно сообщать Верховному Командованию и правительству о тех командирах, которые своими поступками пятнают «честь Красной Армии». Военные комиссары были обязаны вести беспощадную борьбу против трусов и дезертиров и с корнем вырывать всякую измену.

Эти фразы я перечел несколько раз. До сих пор мы не знали никаких подробностей о положении на фронте. Но теперь мы с волнением задавали себе вопрос: что же творилось на самом деле в войсках, если военные комиссары получили прямой приказ вести борьбу против изменников, паникеров и дезертиров?

20 июля был издан новый неожиданный для нас указ: Сталин назначался народным комиссаром обороны СССР. Бывший народный комиссар был назначен его заместителем. Еще неделю тому назад маршал Тимошенко упоминался как народный комиссар обороны.

Однако ни создание Государственного комитета обороны, ни назначение командующих фронтами, ни введение института военных комиссаров, ни назначение Сталина на пост народного комиссара обороны СССР не привели к изменению положения на фронте. Немецкая армия продолжала свое наступление и подходила к Смоленску.