Вольфганг Леонгард - Революция отвергает своих детей

Я пошел, несколько обеспокоенный. Снова критика и самокритика? Доложил ли мой соученик о разговоре насчет роспуска Коминтерна? Но он тогда отважился пойти еще дальше, чем я!

Когда я пришел к Михайлову, там уже сидели семь человек, — товарищи из различных групп.

— Мы должны подождать еще двух товарищей, — сказал Михайлов.

Немного спустя пришли и они. Дело не походило на самокритику.

Рядом с Михайловым сидел партработник, которого я еще никогда не видел в школе.

Михайлов начал без околичностей:

— Товарищи, мы попросили вас сюда, так как выбрали для вас совершенно особую работу:

В связи с роспуском Коминтерна оказалось необходимым привести в порядок коминтерновский архив, находящийся из‑за эвакуации в довольно печальном состоянии. Мы избрали вас для этой работы потому, что считаем, что вы располагаете как политическими способностями для работы в архиве, так и знанием необходимых для этой работы иностранных языков. Мне, конечно, не нужно напоминать вам о том, что об этом задании не следует распространяться. Вместе с этим товарищем вы поедете в Уфу. Я думаю, что уже завтра.

Действительно, на следующее утро на грузовике нас, десять курсантов, партработника и двух стенографисток привезли в Уфу. Все остальные остались в школе. Я не знал, увижу ли я снова когда‑либо школу и что с нами будет после выполнения нашего задания.

Когда мы отъезжали, я, обернувшись, еще раз бросил взгляд на школу, где я узнал много интересного, но где я пережил также ужасные часы критики и самокритики. За 11 месяцев школа сделала из меня, откровенного и жизнерадостного студента и комсомольца — партработника, взвешивающего каждое слово.

Еще несколько минут, — и школа скрылась вдали. Я ехал навстречу ожидаемой мной с волнением работе. Это было мое первое партийное задание.

Примерно через час мы остановились. Поперек дороги был сооружен шлагбаум. За ним стояло около 50–ти человек с надеждой смотревших на наш грузовик.

— В чем дело? — строго спросил наш провожатый. Молодой человек приблизился: к машине:

— По распоряжению правительства Башкирской Республики на этом месте задерживается каждая машина, чтобы дать возможность срочно командированным прибыть в места командировок. Каждое место должно быть использовано. Поэтому мы требуем от вас взять в грузовик еще несколько пассажиров.

Наш провожатый ничего не ответил. Спокойно и небрежно он только показал какую–го бумажку.

Между тем нас уже окружали люди, размахивавшие своими удостоверениями — совершенно, как год тому назад во время моего путешествия через Казахстан. Человек в кожанке прочел документ провожатого.

— Ах так, ну это, конечно, другое дело! — сказал он, почти извиняясь.

Решительно и резко прозвучал его голос:

— Назад! Освободить дорогу для машины! Шлагбаум был поднят и мы двинулись дальше. Оглянувшись, я увидел на лицах людей разочарование.

По дороге в Уфу нас останавливали несколько раз, но всегда достаточно было нашему провожатому предъявить бумагу и свободное следование было обеспечено. Со своеобразным чувством вспоминал я, как мне приходилось пробираться по дорогам год тому назад.

Прибыв в Уфу, мы не направились к зданию Коминтерна. Нас поместили в гостиницу «Башкирия», гостиницу, где жили руководители Коминтерна, которых тогда уже не было в Уфе.

«Башкирия», — красивейший отель города, — новое, по башкирским масштабам прекрасно отстроенное здание. Наш провожатый ввел нас туда. Комнаты для нас были уже заказаны. Со спокойной самоуверенностью, словно он сам был Директором гостиницы, наш провожатый открыл дверь в столовую и пригласил нас войти.

— Здесь вы будете завтракать, обедать, ужинать.

В комнату вошла опрятно одетая девушка и стала накрывать на стол.

Конечно, мы и в школе Коминтерна получали хорошую еду, но то, что нам было предложено здесь, превзошло все наши ожидания.

После еды, получив хорошие папиросы, мы расселись поудобнее.

— Ну, теперь, мы могли бы, если товарищи ничего не имеют против, поговорить о работе, — сказал наш провожатый.

Мы ничего не имели против.

— Каждое утро после завтрака вас будут доставлять на машине в архив Коминтерна. Архив находится на пятом этаже одной из школ. Само собой разумеется, его строго охраняют. Вы можете входить и уходить лишь все вместе и только с этими удостоверениями.

Наш провожатый продолжал в том же вежливом тоне:

— Я думаю, было бы неплохо поехать сейчас в архив. Там я могу подробно разъяснить, что надо делать. Завтра утром вы бы могли уже начать работу. Есть еще какие‑либо вопросы?

Разумеется, меня интересовало многое, — но, конечно, вопросов не было.

— Тогда все в порядке, — сказал он.

Три легковых машины стояло наготове. Мы пересекли город и остановились перед новым пятиэтажным школьным зданием. Поднявшись на пятый этаж, мы натолкнулись на часового. Показав удостоверения, мы проследовали в огромный зал, где лежало множество мешков. Мешки были длиной примерно в полтора и шириной в полметра. Похоже было на то, что их наполняли какие‑то папки. Выяснилось, что в двух других маленьких комнатах тоже были навалены мешки.

Провожатый отозвал нас в угол.

— При эвакуации из Москвы не было достаточно времени рассортировать коминтерновский архив в должном порядке. Папки с архивами коммунистических партий отдельных стран были просто–напросто впихнуты в мешки. Мешки начерно занумерованы, так, что мы знаем, правда, что в таком‑то мешке находится архивный материал такой‑то партии. Но что именно находится в каждом мешке неизвестно. Ваша задача заключается в том, чтобы открыть и просмотреть мешки, затем перенумеровать папки соответственно содержанию и сделать для каждого мешка отдельно список, который вы продиктуете стенографистке. Таким образом станет возможным хотя бы общий обзор содержания архива. При будущем просмотре материалов мы сможем ориентироваться по вашим спискам.

С некоторым сомнением смотрел я на множество мешков, нагроможденных в огромном зале. Нам предстояла нелегкая работа.

— Мы думаем, что весь архив надо распределить по странам. Каждый из вас получит материалы одной какой‑либо партии, над которыми он и будет работать. Я хотел предложить вам следующее распределение.

Провожатый вынул лист бумаги из кармана и стал называть наши партийные клички и тут же — страны и номера мешков, которыми каждый из нас должен был заняться.

— Товарищ Линден — компартия США и половина архивного материала компартии Великобритании.

Я заранее радовался предстоящей работе. Это должно быть очень интересно — читать архивные материалы коммунистических партий!

Не отгадал ли провожатый мои мысли?