Игорь Сдвижков - Тайна гибели генерала Лизюкова

Совершенно очевидно, что в воспоминаниях В. Ольховика отражена некая общая атмосфера тех горячих дней и организация боевой работы его подразделения, но непосредственного отношения к последнему бою Лизюкова они не имеют.

Таким образом, анализ даже небольшого фрагмента из воспоминаний В. Ольховика в очередной раз показывает, что человеческая память отнюдь не совершенна, а мемуары и воспоминания не являются надёжным источником! Рассказ радиста Лизюкова (в изложении И. Афанасьева) убедительно демонстрируют это.

(Вызывает удивление предположение В. Ольховика о том, что танк Лизюкова немцы подбили потому, что запеленговали его! Почему же сами радисты не слышали переговоров командира, ведь ветеран утверждает: «…мы думали (а не „слышали“), что переговоры генерал вел не шифрованные, а через микрофон». А ведь в «радиомашине», надо думать, была довольно совершенная по тем временам аппаратура! Не одержало ли здесь «радиомышление» верх над здравым смыслом? Мы же не о войне на море говорим, где корабль противника мог быть запеленгован, найден на океанских просторах и затем потоплен огнём с дальней дистанции. Ведь танк Лизюкова не был на океанских просторах! Он оказался в поле зрения немецких артиллеристов, которым, чтобы подбить его, совсем не нужно было его сначала пеленговать. Немецкие ПТО вели огонь прямой наводкой, а не с каких-то закрытых огневых позиций, как гаубицы, и потому для стрельбы по танкам никакой радиопеленг им был не нужен!)

Вместе с тем критический анализ этого источника совсем не означает отказ от него в целом. В частности, упоминание В. Ольховиком о комбинезоне, в котором ходил Лизюков, является в нашей дискуссии важной деталью, подтверждённой свидетельствами А. Кривицкого, который также неоднократно видел Лизюкова в тот период. Они оба вспоминают о комбинезоне, а Кривицкий добавляет к нему и «простые» (негенеральские) сапоги командующего. Следовательно, то, что в боевой обстановке генерал Лизюков одевался как простой танкист, можно считать если не вполне доказанным, то наиболее вероятным!

Однако вернёмся к эпизоду из мемуаров Катукова. На основании известных документов и фактов мы можем сделать совершенно однозначный вывод, что никакого последнего боя Лизюкова на участке 1 ТК Катуков на самом деле видеть не мог. Обратимся теперь к описанию «захоронения» Лизюкова. Катуков утверждает, что убитого Лизюкова похоронили на кладбище в Сухой Верейке «со всеми воинскими почестями». Полагаю, что читатели хорошо понимают, что под понятием «все воинские почести» подразумевается определённый комплекс мероприятий и соответствующее оформление могилы. Но если верить современным пересказам письма Нечаева, которые А. Курьянов выдаёт за один из главных исторических источников, Лизюкова лишили одежды, побыстрее закопали на небольшой глубине в яме с другими бойцами и заровняли могилу, чтоб враги не осквернили. Это, по А. Курьянову, и есть «все воинские почести»? Он призывает нас верить Катукову, но как же тогда можно поверить ему самому?

А. Курьянов пишет про тела 4 красноармейцев, вывезенных якобы на броне танка вместе с Лизюковым. А как же «знаменитые» мифические автоматчики и генеральский экипаж общим числом в 8 человек, про которых с подачи руководства ПО «Дон» (и Александра Витальевича в том числе!) рассказывал читателям журналист местной газеты? Главный архивист предусмотрительно о них не говорит, явно понимая, что то был грубый и глупый ляп!

Нельзя не заметить весьма туманных и обтекаемых фраз А. Курьянова, когда он пишет о датах, а также того очевидного факта, что относительно хронологии событий он противоречит сам себе! Так, он заявляет, что тело погибшего Лизюкова было вывезено на кладбище в Лебяжье «через день после боя за высоту 188,5» [334], то есть 25 июля, но уже на следующей странице уверенно пишет, что это произошло днём раньше. Только после внимательного изучения изложенного А. Курьяновым хода событий можно прийти к окончательному выводу о том, что на этот раз днём похорон генерала Лизюкова в Лебяжьем он решил считать 24 июля.

Почему «на этот раз»? Потому что из его прежней версии, изложенной им на сайте ВГАУ до выхода книги, следует, что это произошло вечером 25 июля [335]. Но зачем же А. Курьянову потребовалось «похоронить» генерала в своей книге на день раньше? Совершенно ясно, что это было сделано для того, чтобы как-то завуалировать явную хронологическую нестыковку между мемуарами Катукова и пересказами письма Нечаева. Не убрав её, Александру Витальевичу пришлось бы объяснять читателям, почему танкисты 1 гв. тбр, подобрав погибшего Лизюкова в день его гибели, привезли и похоронили его в Лебяжьем (за 3–4 км от места гибели по версии А. Курьянова) аж через двое с лишним суток!

Получалось очень нехорошо: сразу после гибели Лизюкова 23 июля гвардейцы-танкисты вытащили его из танка, но вместо захоронения… оставили труп лежать на жаре и решили похоронить его только при отступлении из Лебяжьего. Они что, ожидали приезда членов высокой комиссии, пожелавшей на месте удостовериться, что генерал мёртв, и запретившей хоронить его до их приезда?! Или, может, вместо того чтобы вывезти убитого генерала в тыл, они занимались организацией его похорон чуть ли не на передовой (в самый разгар боёв!) и непременно на третий день, а иначе не управиться было с подготовкой «всех воинских почестей»?!

Но почему тогда, хорошо зная, кто лежит перед ними, НИКТО из старших офицеров 1 ТК, включая и самого командира корпуса Катукова, НЕ СООБЩИЛ ни соседям, ни вышестоящему командованию о том, что погибший командир 2 ТК ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА генерал Лизюков, КОТОРОГО ИЩУТ И НИКАК НЕ МОГУТ НАЙТИ (!), находится у них?!

Да за такую забывчивость и молчанку с них бы «голову сняли»! Лежит генерал двое суток на жаре незахороненный, а никому и дела нет! Никто даже не посмотрел, есть ли в его мундире документы! Катуков и его подчинённые офицеры чего-то ждут, но начальству НИЧЕГО НЕ СООБЩАЮТ! Нормально? Правдоподобно?!

Вряд ли, что-то тут не клеится, да и не очень во всё это верится… Вот, очевидно, и сместил А. Курьянов день похорон Лизюкова на день назад, чтоб меньше был временной промежуток между «обнаружением» и «захоронением» легендарного командарма. Теперь этот промежуток всего лишь сутки, глядишь, и вопросов меньше будет!

Но совершив такой осторожный «маневр» и, казалось бы, тихо убрав с пути одно противоречие, главный архивист тут же создал себе другое! Ведь теперь ему надо как-то объяснять, зачем в САМЫЙ РАЗГАР НАСТУПЛЕНИЯ офицерам 1 гв. тбр потребовалось в своём ближнем ТЫЛУ лишать погибшего генерала одежды, обуви и обезличивать могилу, «чтоб враги не осквернили», вместо того, чтобы ВЫВЕЗТИ ЕГО ДАЛЬШЕ В ТЫЛ! 24 июля ни о каком отступлении частей 1 ТК ещё не было и речи, 1 гв. тбр АТАКОВАЛА противника в 4–5 километрах юго-западнее Лебяжьего, командование и не помышляло сдавать село врагу, а Горелов с Ружиным вдруг «испугались» и решили, что вывозить генерала в тыл уже поздно, а потому надо побыстрее закопать его в общей мелкой яме и СКРЫТЬ все следы! После чего без всякой паники и суеты замкомандира и комиссар гвардейской танковой бригады вернулись к выполнению своих обязанностей и продолжили управлять наступлением (!) своих частей! Это тоже нормально? Или более правдоподобно?!