Игорь Сдвижков - Тайна гибели генерала Лизюкова

Комиссия опросила местных жителей, изучила объяснительные записки Гненного и Жадовского, а затем провела судебно-медицинскую экспертизу, результаты которой были зафиксированы в акте от 6 ноября 1943 года. Комиссия установила, что М. П. Кирпонос погиб в бою и был убит осколками разорвавшейся мины. Так была установлена правда о гибели командующего Юго-Западным фронтом. И признанием заслуг Кирпоноса на государственном уровне, его „реабилитацией“ от всех подозрений стало его торжественное перезахоронение в Киеве, в Парке Славы в конце того же 1943 года».

Обратим внимание на характерные детали: было проведено расследование, создана комиссия, проведена официальная судебно-медицинская экспертиза. То есть даже спустя два с лишним года после гибели Кирпоноса, несмотря на недостаток документальных материалов и достоверных свидетельств, связанных с особыми обстоятельствами дела (выход из окружения, уничтожение документов, гибель многих свидетелей и очевидцев), комиссии удалось выяснить судьбу бывшего командующего и установить место его захоронения.

Относительно Лизюкова, если верить Катукову и объяснениям современных «находчиков», всё это можно было бы сделать и быстрее и проще: и документы были целы, и «свидетели» живы. Уже весной — летом 1943 года с их помощью захоронение Лизюкова в Лебяжьем было бы БЕЗУСЛОВНО найдено, а останки генерала торжественно ПЕРЕЗАХОРОНЕНЫ!

Если бы захоронение Лизюкова в Лебяжьем действительно было произведено офицерами 1 гв. тбр из-за невозможности вывезти тело генерала в тыл (окружение села противником), то в материалах расследования штаба Брянского фронта ОБЯЗАТЕЛЬНО было бы что-то типа: «…Из показаний командира 1 ТК генерал-майора Катукова следует, что при атаке 1 гв. тбр его корпуса он видел, как танк тов. Лизюкова был подбит вблизи немецких позиций, после чего тов. Катуков отдал приказание вытащить его с поля боя, что и было сделано…» А дальше что-то схожее с мемуарами полководца, заканчивавшееся словами о том, что «тело тов. Лизюкова было похоронено со всеми воинскими почестями в селе Сухая Верейка… (уу-пс! Села-то с таким названием на военной карте нет!)… в селе Лебяжье, о чём есть свидетельские показания полковников Горелова и Ружина, а также присутствовавших при захоронении бойцов.

Вывезти тело тов. Лизюкова не представлялось возможным ввиду окружения противником всего района села Лебяжье, поэтому тов. Горелов и Ружин приняли решение изъять у погибшего документы, снять с него сапоги и генеральский мундир со всеми знаками различия (чтобы противник не мог догадаться о личности захороненного), а также не обозначать могилу из-за опасений осквернения её врагом, о чём позже был составлен официальный акт за подписями вышеназванных лиц. Этот акт включён в материалы расследования…» Ну и что-нибудь в том же духе. Ох, как кстати пришёлся бы сей документ тем, кто заявляет об обнаружении Лизюкова в Лебяжьем! Ох, как обрадовались бы они такому поистине бесценному архивному открытию! С каким праведным негодованием указали бы они на него всем скептикам, сомневающимся в долгожданной находке! (Я уж не говорю про то, что они бы сказали своим оппонентам!) Но… вместо желанного документа, рассеявшего бы всякие сомнения и разящего всех оппонентов наповал, у «находчиков» есть один только архивный пшшшик… Нет у них никакого нужного донесения.

Да и захоронение Лизюкова в Лебяжьем, если б и было на самом деле произведено летом 1942-го, уж не дожидалось бы ПО «Дон» столько десятилетий, а было бы по существующим документам давным-давно найдено и официально вскрыто. И останки легендарного командарма давно бы уже были перезахоронены со всеми воинскими почестями совсем в другом месте! И произошло бы это не в 2009 году, а вскоре после освобождения территории района от немцев, когда по составленным показаниям Катукова, Горелова, Ружина и многих других приехала б в Лебяжье комиссия по перезахоронению с группой солдат и всё сделала бы как надо!

Наглядный пример тому — судьба командующего 33-й армией генерала Ефремова. 19 апреля 1942 года, будучи раненным при выходе из окружения, он застрелился, не желая сдаваться в плен, и в знак уважения был похоронен противником с воинскими почестями! На похоронах присутствовали сами немцы, наши пленные бойцы и местные жители. По понятным причинам никто из них в 1942 году не доложил советскому командованию о совершённом захоронении, и поэтому о судьбе генерала ничего не было известно в течение целого года. Само собой, не было ни письменных донесений, ни акта о захоронении, ни показаний свидетелей и т. д.

Но вскоре после освобождения Знаменского района Смоленской области в марте 1943 года только на основании устных показаний местных жителей, видевших захоронение в 1942 году, могила Ефремова была найдена, а сформированная специальная комиссия (в состав которой вошёл и сын Ефремова) произвела её официальное вскрытие и эксгумацию останков. Сын однозначно опознал своего отца, после чего генерала Ефремова торжественно перезахоронили.

Судьба Ефремова беспокоила не только командование Западного фронта и Ставки, но и самого Сталина, который опасался, не попал ли Ефремов в плен (точно такие же, если не ещё худшие, опасения в связи с изменой Власова, имел Сталин и относительно Лизюкова!). Верховный Главнокомандующий приказал Берии узнать и доложить ему о судьбе пропавшего генерала. Однако, несмотря на проведённое расследование, НКВД не удалось добыть какой-либо достоверной информации. И только 30 апреля 1943 года Сталину наконец-то доложили то, что стало известно в результате расследования и работы комиссии на освобождённой территории [351].

А теперь сравним это с обстоятельствами захоронения «Лизюкова» по версии А. Курьянова. Присутствовавшие при захоронении офицеры и бойцы НЕ БЫЛИ пленными и НЕ БЫЛИ на территории, занятой противником. Им НЕ НАДО было ждать освобождения Лебяжьего, чтобы выйти из подвалов и сообщить о том, что они видели! После захоронения у церкви они продолжали служить в своих частях и не через год, а СРАЗУ (!) могли сообщить о том, что они знали и видели (или даже сделали!).

Никакой неизвестности и загадки в этом случае не было бы и в помине, и командование Брянского фронта (а за ним и Ставка, и сам тов. Сталин) сразу бы узнали, где могила погибшего командарма и куда следует ехать, чтобы проводить опознание. Это можно было сделать сразу после освобождения Лебяжьего, той же весной 1943 года, с привлечением к опознанию не только сына, но и вдовы погибшего генерала!

И действительно, летом 1943 года, согласно воспоминаниям сына Лизюкова, вдова генерала выезжала на места боёв с группой офицеров. С помощью приданных группе бойцов производились вскрытия ряда могил! Но характерно, что могила у церкви, которая, казалось бы, должна была быть первой, если не вообще единственной, вряд ли вообще вскрывалась!