Владимир Мединский - Скелеты из шкафа русской истории

Многие еще помнят знаменитый когда-то рекламный ролик банка «Империал», где во время званого обеда Екатерина II спрашивает графа Суворова: «А что это граф Суворов ничего не ест?» — «Так ведь пост, матушка, до первой звезды нельзя. Ждем-с», — отвечает с другого конца стола знаменитый полководец. Намекая тем самым, что он не получил заслуженной награды за один из бессчетных своих подвигов во время бесконечных русско-турецких войн. Ну, а формально Суворов якобы просто скромно говорит о том, что постится. «Звезду графу Суворову Александру Васильевичу!» — улыбается смекнувшая подтекст Екатерина. И ему тут же несут соответствующий орден. Хитроумная сознательная двусмысленность… Самое любопытное, что этот эпизод действительно имел место, только, по-моему, было это не с Суворовым, а с князем Потемкиным.

Внимание — вопрос! Почему ни с одним французским аристократом такого не могло быть с принципе. А потому — что историческая правда империаловского ролика в том, что все сидят за столом с императрицей и едят! Обедают. Этот эпизод был бы совершенно немыслим при правившем примерно в тот же исторический период французском Короле-Солнце Людовике XIV.

Когда сей король изволил кушать, один он имел право сидеть.

А вся остальная знать, непременно присутствовавшая во время монаршего обеда, по протоколу стояла в оцепенении и смотрела, как он вкушает. Лишь один родной брат короля имел право присесть сзади на стульчик. Но, естественно, не есть, а просто тихонько сидеть рядом и ждать.

При французском дворе, в Версале, все мелочи были прописаны, включая почетную должность носителя ночного горшка короля. Был прописан, например, ритуал кормления собачек короля. На эту тему существовала подробнейшая придворная инструкция — кто имеет право кормить собак короля. Как передавать пищу королю, если Король-Солнце соизволит покормить собачек из собственных рук. Через какие руки и уста, соответственно, проверки должна эта пища пройти.

Нужно сказать, что русским монархам в плане определенного демократизма даже было чем похвастаться.

Людовик XIV как-то сказал: «Божья воля требует, чтобы всякий, кто родился подданным, повиновался без рассуждения. Государи имеют полное распоряжение над всеми имуществами в стране, как светскими, так и духовными».

Людовик XIV правил долго, он захватил эпохой своего правления всего Алексея Михайловича, Софью, Ивана и большую часть Петра. И демонстрировал абсолютизм, совершенно несопоставимый ни с правлением Алексея Михайловича Тишайшего (да какой там был абсолютизм!), ни с подчеркнуто демократическим абсолютизмом Петра Великого, ни тем более с просвещенным абсолютизмом Екатерины Великой.

Две монархии едва не породнились. Петр активно сватал свою дочку Елизавету, весьма симпатичную юную барышню, за правнука Людовика XIV — будущего короля Людовика XV. Однако, к сожалению, надменные французы не видели тогда в московитке выгодной партии — в этом печальное отличие начала XVIII века от времен Анны Ярославны — дочери Ярослава Мудрого.

Кстати, удивительно: Король-Солнце умудрился пережить не только собственных сыновей, но и собственных внуков. Я имею в виду законных — незаконных там было неизвестно сколько. И хотя все они стали принцами — во Франции по сравнению с Россией к бастардам относились милостиво и доброжелательно, — но трон свой Людовик XIV смог передать только своему правнуку.

Нельзя не отметить любопытную аналогию с сегодняшним днем — а книги я пишу, как вы, конечно, уже догадались, именно ради таких аналогий. Все-таки при всех своих абсолютистских заскоках, склонности к самолюбованию и безусловном культе личности Людовик XIV — особенно в молодости и в средние годы — был монархом работоспособным и эффективным. Работал много, и в этом отношении напоминал чем-то Сталина, чем-то Петра, чем-то Наполеона. Хотя, конечно, без военного гения Бонапарта, без административно-организационных талантов Джугашвили и без феерической, хотя и бестолковой работоспособности Петра Романова.

Тем не менее именно при нем Франция стала самым сильным государством Европы — при том, что у нее был серьезнейший конкурент — Испания. Только вот Испания, которая на тот момент воистину купалась в золоте, вывезенном из Южной Америки, из Мексики, в отличие от Франции, поразительно бездарно распорядилась всеми этими сотнями тонн золота, свалившимися в ее бюджет. Франция под руководством правительства Людовика и знаменитого финансиста Кольбера инвестировала в промышленность и торговлю. Испанская же верхушка вместо того, чтобы направить деньги на какое-то развитие или хотя бы на экспансию — армию и флот, с удивительной беспечностью промотала деньги, потратив их на шелка, брильянты и бог знает вообще на что.

В итоге после, пожалуй, целого столетия феерического богатства Испания осталась у разбитого корыта, все золото утекло за рубеж, жизнь дворянина тогда в Испании в силу инфляции и вздувшихся цен считалась одной из самых дорогих в Европе.

Обеспечивать себе высокий уровень жизни в Мадриде тогда было намного дороже, чем в Лондоне, в Риме и даже дороже, чем в Версале. В этой связи нельзя не провести самые печальные аналогии с нефтяными деньгами в современной России и стоимостью жизни на Рублевке — самом дорогом районе мира.

К слову о Версале, королевской резиденции, о которой мы столь подробно рассказывали. Все имеет свой печальный итог, если политика не опирается на реальное развитие экономики, реальное развитие страны. Искусственный подъем, который был достигнут при Людовике XIV, весьма печально закончился к концу XVII века — и держава, которая вела войны по всей Европе, — в итоге оказалась с громадным дефицитом бюджета… Именно тогда, в конце XVII века, пришлось отправить в переплавку знаменитую версальскую мебель, ту самую знаменитую мебель Людовика XIV, которая по особому заказу Короля-Солнце была сделана из чистого серебра. Представьте себе: все это было переплавлено, а деньги пущены на содержание армии. Примерно в то же самое время Петр плавил церковные колокола — на пушки. Самое забавное — пришлось переплавить на монеты даже знаменитый серебряный трон Людовика XIV. Естественно, вслед за мебелью и троном такая же участь постигла десятки королевских серебряных столовых сервизов, многие и многие безделушки и аксессуары.

Экономику абсолютизма подпитывали не только серебряные стулья, но и рабский труд крестьян. Во Франции, где крепостного права как бы не было, действовала практика бесплатного привлечения крестьян к так называемым общественно-полезным работам. Выглядело это впечатляюще. Во время поездок короля — а французские короли периодически ездили по стране, например Людовик XIV был известен своими неожиданными маршрутами, — все крестьяне с окрестных деревень сгонялись с полей и в течение нескольких недель занимались починкой, а то и прокладкой дорог. Они наводили мосты, благоустраивали территории и так далее. Это были, кстати, настоящие, а не выдуманные потемкинские деревни. В правовом отношении эта практика объяснялась какой-то мифической «дорожной повинностью», существовавшей якобы со времен крестовых походов. А де-факто чем это было, как не государственным крепостничеством? Чем оно отличалось, по большому счету, от положения государственных крепостных крестьян в России?