Зураб Авалов - Присоединение Грузии к России

Со вступлением турок в Карталинию и Кахетию дело Вахтанга было проиграно. Многие и сильнейшие князья оставались ему верны и не раз после звали его из России занять престол, обещая свою поддержку, но обстоятельства складывались иначе. Несмотря на всю популярность Вахтанга в Грузии, он уже не вернулся туда.

В конце вышеприведенного письма Петру, полученного 10 мая 1723 г., Вахтанг, как бы предчувствуя безуспешность просьб о помощи, просит, в таком случае хоть убежища — «что будет также большой милостью». «Если и этого не будет, и тогда будем благодарить Бога: все, что переносим, есть наказание за наши грехи. Да будете Вы долго жить!» [41] Переписка, с 148.

Не напрасно надпись на печати Вахтанга, которую он прикладывал к своим грамотам, грустно говорит: «Прах еси и в прах обратится. Нужно смириться. Царь Вахтанг».

Одновременно он писал Волынскому и Толстому. Искра надежды еще теплилась в нем, ее должны были позже поддержать известия об экспедиции в Грузию, а что эта экспедиция действительно подготовлялась, об этом было уже говорено [42] Ср. письмо д. т. с. П. А. Толстого к тифлисскому армянскому архиепископу 19 апреля 1723 г.: «…понеже имеем мы ведомость, что Турки… уже войско свое нарядили вступить в Жоржию (Грузию) и в другие места в Персии, того ради Е. И. В. войск своих некоторое число в Жоржию, для обороны принца (т. е. Вахтанга) и вас отправил» etc. Эзов. Сношения Петра Великого с армянским народом. № 222. С. 346. . «До сих пор, — пишет Вахтанг названным сановникам, — мы умоляли Его (т. е. Императора) избавить нас от когтей рыси, теперь да не оставит он нас в когтях леопарда. Если Вы окажете покровительство стольким христианам, это будет доброе дело; если же нет, да будет воля Ваша!»

Последний проблеск надежды сказывается еще в письме генералу Матюшкину весной 1724 г., когда экспедиция в Грузию была уже отменена ввиду соглашения с Турцией.

А турки уже хозяйничали в Карталинии и Кахетии, и хозяйничали, как подобает туркам. Посадив на престолы угодных им людей, они на деле правили, как хозяева.

«Знайте, — пишет Вахтанг в последнем письме Императору, — что сын мой Бакар, бывший в Тифлисе с турками, не мог снести их утеснений и уехал оттуда». Вся страна разорена до крайности, много поселений совершенно уничтожено, а жители уведены в рабство. «Если Вы желаете что-нибудь сделать для нас, сделайте этим летом, так как позже доброта Ваша будет бесполезна».

В конце лета 1723 г. Вахтанг прибыл в крепость Св. Креста, выстроенную Петром в 1722 г. на Судаке. Вместе с ним выехали в Россию свыше 1000 лиц разных званий, начиная с царевичей и иерархов церкви. Эмиграция эта сыграла видную роль в истории Грузии XVIII века. Заметно усилились связи с Россией, создался очаг литературной деятельности в Москве. Русские власти получили в свое распоряжение контингент лиц, знакомых с грузинскими делами.

Мы не будем касаться ни судеб этой эмиграции, ни дальнейшей участи Вахтанга.

Своеобразно и крайне характерно для тогдашнего русского правительства, верного заветам Петра, отношение к грузинам, после того как поддержка царю Вахтангу была снята с очереди, как не согласная с программой восточной политики Петра. Расчеты и планы грузин нимало его не интересовали; он видел в Вахтанге одно лишь орудие своей политики, а в грузинах — элемент, которым он был не прочь заселить свои прикаспийские приобретения. Далее, он видел в грузинах нужный ему военный материал, и многолюдство свиты Вахтанга не только не шокировало русское правительство — напротив, были разочарованы тем, что так мало грузин привел с собой Вахтанг!

Словом, старались извлечь пользу и из свиты, и из царя. Надежда вернуться в Грузию и занять престол не покидала его во время позднейшего исполнения им дипломатических поручений русского правительства. Надежды эти не сбылись, России же он оказал существенные услуги в персидских делах.

Как тяжело ощущался турецкий гнет в 1723–1724 гг., об этом красноречиво говорят письма современников. «Они расхитили иконы, кресты, сожгли церкви, истребили много христианских душ, опустошили города и деревни», — пишет католикос Дементий, многострадальный глава Грузинской церкви, Государю в мае 1723 г.

Осенью того же года «первенству тощий из князей Карталинии», арагвский эристав Отар, пишет губернатору г. Терки: «Христианство не может быть подвержено бедствиям сильнее этих. Выкажите теперь веру во Христа, силу и мужество, и если Вы хотите помочь стране, не медлите более». Тот же Отар в письме к брату своему, архимандриту Романозу, говорит: «В противном случае, если мы обратимся в мусульманство, Государь да не прогневается на нас». Очевидно, грузины видели в Императоре России не только могущественного Государя, но и блюстителя православия.

Именем православия их призывали к политическим предприятиям, при ликвидации которых оставляли на произвол судьбы. Грузины еще не знали, что в политике такие вещи, как «православие», «иго неверных», «борьба с врагами Христа», должно понимать cum grano salis.

«Мы желаем, — говорится в одном современном письме (императрице Екатерине I), чтобы орел всероссийского православия разостлал бы крылья свои и призрел бы нас, птенцов своих» [43] Переписка, с. 159. .

Но наиболее трагически звучит просьба о помощи кахетинских сословий (тоже в 1726 г.). Епископы Кахетии, вельможи, «прочие князья, дворяне и крестьяне, мы все, уповающие на веру Христову, удрученные, гонимые и притесненные отвергающими Христа, ударяя в головы и с плачем докладываем великому Государю…» «Государь всегда радует нас надеждою на избавление». Надежда эта еще более разгневала мусульман. В ярких словах рисуют кахетинцы опустошение и гнет, постигшие их. Оставшиеся в живых скрываются в горах, подвергаясь всем лишениям. «Надежда на Государя и радостная мысль о прибытии войска подкрепляют нас, иначе и зверь не перенес бы такого положения».

Правда, кахетинцам предлагали выселиться на берега Терека (у впадения его в море), что было в интересах России, но грузинам это не улыбалось.

«Грузия есть жребий св. Богородицы… Мы не можем покинуть ни гробницу св. равноапостольной Нины, ни гробниц других святых» [44] Переписка, с. 170–172. .

Эмиграция была бы отказом от всего прошлого и будущего. Грузины не согласились на нее.

Трактатом 1724 г. Россия признала власть Турции над Грузией. В итоге радужных надежд — турецкое иго. Русское правительство не сочло нужным или возможным отстоять Грузию при разделе сфер влияния в Закавказье.

Правда, Петр вменял в обязанность своим властям бдительный надзор за всем, что происходит в тех местах, велел изучить пути от Каспийского моря в Грузию и т. д., но, вероятно, руководился не столько заботами о грузинах, сколько желанием при случае распространить свои владения на запад от Каспия.