Зураб Авалов - Присоединение Грузии к России

В письме Панину от 24 августа 1774 г. Ираклий еще рельефнее противополагает политические условия Грузии до войны позднейшему положению. Его трудами установились выгодные для грузин отношения к соседним пашам, ханам (тем более что Персия не имела шаха), к лезгинам. Участие в войне с турками он счел за свой долг да и теперь признает, что обязан исполнять повеленья и служить православной Императрице. Во время войны столько турок и лезгин пало от руки его воинов! «И потому теперь турки, разиня рты свои, как змеи, окружают нас, персияне, как свирепые львы, смотрят на нас, а лезгинцы острят зубы свои против нас, как голодные волки». Все они пылают мщением: он, Ираклий, а не они нарушил мир [80]. И если искоренять его и Грузию, то кто будет отвечать за это Богу и какая польза от этого Российской империи? Поэтому «возымеете попечение о православном здешнем народе; я и моя область упование наше имеем единственно на Бога и на всемилостивейшую государыню» [81].

Но пока русское правительство ограничилось присылкой копии Кучук-Кайнарджийского трактата, при милостивой Высочайшей грамоте.

Что же побуждало Ираклия, невзирая на неудачи и неприятности, снова и снова искать опоры в России? Мы сказали, что положение его, несмотря на внешние успехи, несмотря на дань, которую ему платили вассалы-мусульмане, было шатко, ненадежно не по причинам одной религиозной розни с Турцией и Персией, но главным образом потому, что при гадательности всех его успехов невозможно было упрочить порядок в самой Грузии, нельзя было побороть смут и крамол, в которых никогда не было недостатка. Настоящей силой авторитетной, постоянной, притом единоверной и дружески настроенной, была Россия, и только Россия, так как от держав Запада Грузию отделял сплошной барьер мусульманства.

Ираклию, как и его предшественникам, приходилось иметь дело исключительно с турками, персиянами, дикарями горцами и Россией. Многое сближало грузин с азиатскими соседями [82], но религия и не угасавшие в них политические идеалы (или фантазии!), связанные с династическими интересами, влекли их к России: цари грузинские надеялись с ее помощью стать действительно православными монархами и открыть для Грузии путь лучшего будущего.

Мы не будем следить за тем, как Ираклий боролся с внешними и внутренними затруднениями после ухода русских войск. Пока энергия и силы его не ослабевали и ему удалось благополучно избежать многих грозивших ему опасностей.

Так, Керим-хан, векиль (т. е. наместник) Персии, обеспокоенный покровительством, какое, по-видимому, оказывала Россия Ираклию, прибыл с персидским войском в Тавриз. Понятное дело, царь был этим обеспокоен. С большим искусством удалось ему успокоить Керима. Послы Ираклия внушили последнему, что победы над турками — самое угодное для персиян дело и свидетельствуют о преданности грузин. Удовлетворившись этим объяснением, Керим-хан вернулся назад, и царь избавился от его нашествия [83].

Вот еще любопытный образчик восточной дипломатии. Турки не переставали тревожить Грузию, производя набеги вместе с лезгинами из Ахалцихского пашалыка.

Ираклий отвечал тем же, и Сулейман-паша находил для себя выгодным жаловаться в Константинополь на грузинского царя, так как ему присылали для борьбы с последним деньги. Мы уже знаем, как с давних пор поступки грузинских царей давали повод к недоразумениям между Турцией и Персией. Так было и теперь. Керим-хану написали: «По трактатам мы с вами поддерживаем мир. Однако вы спустили с привязи одного льва, т. е. валия гурджистанского, и он непрерывно опустошает наши владения. Прекратите это…» Керим-хан не имел над Ираклием никакой власти и в свое время был рад, что не встретил с его стороны помех, однако он не мог удержаться от того, чтобы не подразнить турок, и заявил Ираклию свое удовольствие за такую его «службу».

«Для меня великая честь, — сказал он, — что Ираклий довел султана до необходимости жаловаться мне. Владыка Персии обязан почтить такого человека». И он послал валию письмо с подарками.

Ираклий же уладил недоразумения с турками, отправив посольство в Константинополь [84].

Счастливой мерой было учреждение в 1773 г. очередного ополчения, мориге [85], в рядах которого несли службу в местах, указанных царем, все, без различия сословий и национальностей, за исключением горожан и ремесленников. Сам царь и царевичи подавали пример прочим. Душой дела сверх Ираклия был сын его, Леван, со смертью которого в 1781 г. все дело постепенно расстроилось.

Тогда же оборудованы были серебряные рудники в Ахтале. Ираклий нуждался постоянно в деньгах, «не имея, по выражению одного современника, других сокровищ, кроме собственной доблести» [86].

Но продолжали существовать условия, побуждавшие Грузию к союзу с Россией, продолжались и попытки Ираклия в этом направлении. Неудачные вначале, попытки эти привели наконец к желанной цели — к грузино-русскому трактату 24 июля 1783 г.

Во время пребывания русского корпуса в Грузии она находилась силой вещей под покровительством России. Однако отношение это не получило определенной юридической формы, что не мешало соседям Грузии и самим грузинам считать, что она находится в защите и покровительстве российском. Владетели грузинские неоднократно напоминают в грамотах о своем изданном подданстве русскому престолу [87], они так верили в надвигающееся исполнение старинной мечты их предков, что легко смешивали возможное с действительным. Однако они отлично понимали ценность и необходимость формальной гаранты, недаром так жаждали «внесения в трактат». И вот еще во время пребывания русских войск в Грузии, накануне получения письма об их отзыве Ираклий посылает Императрице письменное представление об условиях, на каких он желал бы поступить под покровительство России. С этой целью он отправляет ко двору сына своего, Левана, и брата — католикоса Антония. Он совершенно ясно выражает свое желание: он просит «удостоить нас ныне таким покровительством, дабы всем, как доброжелателям нашим, так и неприятелям, видно было, что я нахожусь точным подданным российского государства и мое царство присовокуплено к Российской империи» [88]. А на каких основаниях должно произойти это «присовокупление», это подробно излагается в Ираклиевом проекте условий [89].

Условия, предложенные им, совершенно подтверждают высказанную уже выше мысль, что грузины, ища подданства у России, переносили mutatis mutandis на свое отношение к православному сюзерену те формы, в которых обнаруживалась исторически сложившаяся зависимость Грузии от Персии. Сам Ираклий, в молодости бывший несколько лет вассалом Надир-шаха, знал по опыту эти формы.