Неизвестен Автор - Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2)

са" в нашем цельном историческом организме, своего рода "зигзага", "случайности", "недоразумения". Не было бы Сталина, не было бы и "периода культа личности". Такой преимущественно верхушечный характер критики культа личности, сведение его корней к "злой воле" Сталина не позволил вникнуть вглубь этого явления, рассмотреть его во взаимосвязи политических, экономических, психологических и нравственных сторон. Но первый шаг был сделан. И этот шаг тоже имеет свою нравственную оценку, как факт политического мужества тех, кто поддержал Хрущева.

Слово правды о Сталине, произнесенное с трибуны съезда, стало для современников потрясением, независимо от того, были для них приведенные факты и оценки откровением или давно ожидаемым восстановлением справедливости. Особенно ошеломляли факты -- цифры, имена оболганных, репрессированных, преданных забвению. В их числе виднейшие представители "ленинской гвардии", выдающиеся ученые, военачальники, деятели культуры. Цвет общества, его интеллектуальная элита, тысячи просто честных, преданных партии людей. И рядом с этой национальной трагедией -- имя того, кто долгие годы воплощал в себе все успехи и победы, все, что удалось достичь ценой величайшего напряжения сил всего народа. "На закрытом заседании 25/И во время доклада Хрущева несколько делегатов упали в обморок..., -- вспоминал впоследствии И. Эренбург. -- ...не скрою: читая доклад, я был потрясен, ведь это говорил не реабилитированный в кругу друзей, а первый секретарь ЦК на съезде партии. 25 февраля 1956 года стало для меня, как для всех моих соотечественников, крупной датой".

Крупной датой события февраля 1956 года стали не только для наших соотечественников. XX съезд стал отправным пунктом критического переосмысления мировой социалистической практики, развития международного коммунистического движения. "Мы слишком охотно и идеалистически полагали, будто великое дело построения социализма может осуществляться без серьезных ошибок, -- делился своими мыслями один из руководителей Компартии США Юджин Деннис. -- Мы отказывались верить в любые сообщения, в которых говорилось о серьезных несправедливостях в социалистических странах, и считали такие сообщения клеветой".

И далее: "Даже скептик должен признать мужество, честность и коллективный дух, с которым нынешнее совет

ское руководство действовало после 1953 года ... В настоящее время в Советском Союзе ощущается самокритика в ее наивысшей и единственно действенной форме -- в форме практического самоисправления". И все же тогда партия стояла только у истоков этого процесса. Решения XX съезда должны были войти в массовое сознание, найти в нем адекватное отражение. Большая История, переживавшая свой переломный момент, ломала представления об истории жизни конкретных людей, целых поколений. Процесс этот не мог быть ни простым, ни безболезненным. Предстояла большая подготовительная и разъяснительная работа, в которой, -- и это было оговорено специально -- нет места "шараханьям" и поспешности. "Неправильно было бы представлять, --писала в те дни "Правда", -- что достаточно принять некоторые административные меры, и с культом личности будет покончено навсегда...". Как покажет развитие дальнейших событий, полностью избежать "шараханья" так и не удалось.

Постепенно содержание материалов XX съезда по вопросу о культе личности становилось достоянием сначала партийной, а затем и более широкой общественности. В общественном сознании зрел перелом, не случайно 1956 год зафиксирован в нем однозначно в качестве рубежной вехи. Неоднозначны были только оценки этого рубежа: в результате "смятения умов" одни приобретали стимул к развитию мысли, другие теряли "точку опоры". В ходе одного из социологических опросов 60-х годов, целью которого было выяснение отношения людей к различным событиям своей жизни, в числе прочих был получен и такой характерный ответ: "Называю самое плохое. Все события, связанные с критикой деятельности Сталина и работы партии в тот период. Никакое другое событие в своей жизни я так тяжело не переживал, даже неудачи первых месяцев войны с фашистской Германией". Вот другое свидетельство -- первая реакция после обсуждения доклада Хрущева: "... Уже прошла неделя с тех пор, как наша партийная организация подробно ознакомилась с материалами XX съезда партии по культу личности и все время хожу под их впечатлением... В первые дни раздражало то, что суд устраиваем над умершим человеком и так хотелось, чтобы на всю жизнь Иосиф Виссарионович Сталин остался в памяти такой справедливый и честный, каким нам его рисовали в течение более трех десятилетий... И теперь, когда узнали о его крупнейших недостатках, трудно, очень трудно

погасить в сердце эту великую любовь, которая так сильно укоренилась во всем организме".

Переключение критики культа на личность Сталина отнюдь не было случайным. Можно сказать, что такой поворот был как бы заранее задан характером обсуждения этого вопроса на XX съезде и в последующих материалах печати. Культ Сталина -- причина неудач первого периода Великой Отечественной войны, культ Сталина -- источник "голого администрирования", культ Сталина -- первопричина застоя в духовной жизни и т. д. В этой позиции, несомненно, было и рациональное зерно. Но уже тогда что-то мешало принять ее за бесспорную истину, что-то "не сходилось" в сознании. Общее настроение сомневающихся выразило, думается, одно из писем, направленных в те годы в редакцию журнала "Коммунист": "Говорят, что политика партии была правильной, а вот Сталин был неправ. Но кто возглавлял десятки лет эту политику? Сталин. Кто формулировал основные политические положения? Сталин. Как-то не согласуется одно с другим". Это и подобные ему рассуждения свидетельствовали не только о том, что общество постепенно поворачивалось от механического приятия спущенных сверху указаний к действительному осмыслению происходящего, но и о том, что процесс этого осмысления снизу подчас шел дальше тех рамок "личной темы", которая была предложена вначале. Люди задумывались о том, как стало возможным развитие культа личности и разгул фактически ничем и никем не контролируемого произвола. Что помогало власть имущим открыто совершать беззакония и при этом пользоваться доверием и поддержкой большинства народа?

По свидетельству современников, такого массового движения наше общество давно не знало. Шли собрания, неформальные обсуждения, споры и дискуссии. "Повсюду говорили о Сталине: в любой квартире, на работе, в столовых, в метро", -- вспоминал И. Эренбург. -- Встречаясь, один москвич говорил другому: "Ну, что вы скажете?..." Он не ждал ответа: объяснений прошлому не было. За ужином глава семьи рассказывал о том, что услышал на собрании. Дети слушали. Они знали, что Сталин был мудрым, гениальным... и вдруг они услышали, что Сталин убивал своих близких друзей... что он свято верил в слово Гитлера, одобрившего пакт о ненападении. Сын или дочь спрашивали: "Папа, как ты мог ничего не знать?"