Неизвестен Автор - Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2)

Забастовка шахтеров вызвала растерянность как у правительства, пошедшего на экономические уступки (причем в основном перераспределительного плана и даже пол

тора года спустя не предоставившего шахтам реальной экономической самостоятельности хотя бы в области ценообразования) и отказавшегося вести переговоры по политическим требованиям -- отмене шестой статьи Конституции и т. п., так и у лидеров МДГ, призвавших к скорейшему прекращению забастовки, дабы не дестабилизировать ситуацию в стране дальше. В организационном смысле шахтеры на первом этапе сумели добиться только признания легального существования забасткомов как гаранта выполнения соглашений с правительством. Попытки ДС перевести забастовку в политическое русло были отторгнуты не только рабочими лидерами, но и основной массой бастующих, ибо к реальному взятию власти даже на предприятиях движение было не готово. Наибольших политических результатов по ходу забастовки и в первые месяцы после нее по установлению контактов с забастовочными комитетами добился оргкомитет социалистической партии (входивший в него московский студент Е. Островский был избран членом прокопьевского стачкома) прежде всего в Кузбассе и Караганде, в меньшей степени -- конфедерация анархо-синдикалистов. Рабочему движению на том этапе в наибольшей степени импонировали концепции самоуправления на базе совладения собственностью, развиваемые этими организациями, и их консультационная помощь без политических условий.

Осенью 1989 г. большинство забастовочных комитетов трансформировалось в союзы трудящихся регионального характера (Кузбасса, Донбасса и Воркуты), а в мае 1990 г. в Новокузнецке эти союзы и ряд независимых от государства профсоюзов (первый из них -- СОЦПРОФ -- был зарегистрирован правительством летом 1989 г.) провозгласили Конфедерацию труда (КТ). К этому моменту среди лидеров конфедерации и союзов трудящихся начинают доминировать общедемократические (точнее -- либеральные) лозунги рынка, понимаемого как свобода распоряжения произведенной продукцией, и демократии, понимаемой как отрицание власти КПСС. Усилия, предпринимаемые политизированным крылом рабочего движения по организации партии, успехом не увенчались, даже если они предпринимались при поддержке извне (активная пропаганда Н. Травкина, к примеру), ненамного лучше дела обстояли с формированием профсоюза горняков. На его учредительном съезде, при всей рыночной и антикоммунистической риторике

(и рассуждениях о самоуправлении на базе совладения собственностью) в октябре 1990 г. фактически обнаружилось, что шахтерские лидеры едины с министром угольной промышленности Щадовым по фундаментальному вопросу: без дотаций в десятки миллиардов рублей со стороны государства крах отрасли практически неизбежен.

В январе 1991 г., когда при единой позиции директоров и коллективов шахт только угрозой забастовки удалось повысить цены на уголь, на Украине эта линия получила дальнейшее развитие. В июне 1990 г. союз трудящихся Воркуты призвал других членов КТ к забастовке с требованием отставки правительства Рыжкова, запланировавшего с 1 июля начать новый этап перехода к рыночной экономике с повышения цен на хлеб; правительство отказалось от этого намерения, но в июле 1990 г. забастовка горняков хотя и состоялась, но фактически носила демонстративно-символический характер. В январе 1991 г. большинство шахт Кузбасса на призыв регионального руководства КТ к забастовке протеста по поводу событий в Литве не откликнулись. Сколько-нибудь разработанной политики у нынешних рабочих организаций (существует с осени 1990 г. еще и Союз СТК) по наиболее актуальным экономическим проблемам -- повышению цен, приватизации и т. п. пока нет.

Возвращаясь к событиям второй половины 1989 г., необходимо отметить огромное воздействие на СССР того, что произошло в странах Восточной Европы. В шоке оказались не только самые различные группировки в советском руководстве. Интеллигенция столиц неожиданно осознала, что при определенных обстоятельствах тоталитаризм может рухнуть под воздействием массовых уличных демонстраций всего за несколько дней. Одновременно "бархатные революции" в Восточной Европе, общий ход развития в Венгрии и Польше и даже в Румынии и Болгарии окончательно закрепил гегемонию либерально-западнической идеологии в сознании политически активной интеллигенции. Практически ставка была сделана на избирательные кампании по выборам в местные и республиканские органы власти. Оргкомитеты целого ряда партий (демократической, либерально-демократической, конституционно-демократической, социалистической, социал-демократической, христианско-демократической) возникли еще весной и летом 1989 г., но к моменту начала избира

тельной кампании в них насчитывалось не более нескольких сот активистов, к тому же нередко расколотых на группировки, активно борющиеся между собой. В ходе выборов этим организациям в лучшем случае удалось избрать одного-двух депутатов, а блок "Демократическая Россия", объединившийся вокруг платформы МДГ и кандидатуры Ельцина на пост главы государства, собрал около 1/4 голосов (примерно 250 мандатов).

В противовес этому блоку сложилась коалиция ряда организаций, обвиняющих МДГ в реставрации капитализма в СССР и "распродаже родины мировому капиталу", объединившиеся вокруг лозунга: "Вам нужны великие потрясения, а нам -- великая Россия", провозглашенного после подавления первой русской революции последним крупным государственным деятелем Российской империи Столыпиным. В этот блок вошли как некоторые течения внутри КПСС (которые в начале 1990 г. создали оргкомитет по восстановлению российской коммунистической партии для особой организации), так и силы иной идейкой ориентации -- Христианско-патриотический союз, Отечество и т. п. В отличие от Демократической России, этот блок потерпел на выборах сокрушительную неудачу, сумев провести в парламент всего несколько депутатов (крайние "западники" из ДС и радикальное крыло русских фундаменталистов из "Памяти" выборы бойкотировали).

КПСС на российских выборах фактически не выступала как единая сила, поскольку многие формально состоявшие в ней люди бескомпромиссно боролись друг с другом в составе "демократов" и "патриотов", осуждая официальный курс за бессильный центризм. Парламентский блок "Коммунисты России", насчитывающий около 450 депутатов, фактически сложился только по ходу первой сессии российского парламента во время неудавшейся попытки не допустить избрания Ельцина (первоначально ему противостояла кандидатура ставшего затем главой компартии РСФСР И. Полозкова). Большинство депутатов-центристов, решивших итог выборов и предопределивших состав нового российского правительства, стояли, как они выражались, "на хозяйственной платформе", т. е. являлись руководителями предприятий, недовольных ходом реформы экономики.