Неизвестен Автор - Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2)

Несмотря на отчаянное сопротивление одних и пассивность других, на объективные трудности, демократия в СССР утверждается, расширяется ее социальная база. От

ношение к демократическим преобразованиям было и остается предметом острейшей идейной борьбы внутри КПСС. Как единственная многие годы партия в стране, к тому же правящая, КПСС естественным образом впитывала в себя людей с разными идейными ориентациями и жизненными установками. Немало в нее пришло тех, кто преследовал сугубо личные, корыстные интересы. Но в основном партия пополнялась социально активными людьми, хорошо понимавшими, что реализовать эту активность, свою гражданскую позицию вне партии было бы весьма затруднительно. Монолитным единством КПСС никогда не отличалась. Утверждения такого рода -- очередной миф, быстро развеявшийся в ходе перестройки. В партии, как оказалось, был представлен весь классический политический спектр, от анархистов до монархистов.

Оценить дистанцию, преодоленную за четыре года и обществом, и партией прежде всего можно, сопоставив, в частности, новую редакцию Программы КПСС, принятую ее XXVII съездом, и Программное заявление XXVIII съезда партии. В партии, особенно в ее аппаратной части, XXVII съезд ожидался с большими надеждами. Предстояло решениями съезда не только подкрепить и развить курс, взятый апрельским Пленумом, но и освятить, узаконить миф о КПСС как инициаторе перестройки. Мифотворчество -- не проявление причуд власти и пропаганды, оно всегда выполняло вполне определенные служебные функции. Основная среди них, безусловно, идеологическая: обработка сознания людей, внедрение в него и упрочение определенных стереотипов. А в конкретном случае с "инициаторами" решалась немаловажная и традиционная для КПСС задача распределения ответственности, а точнее воспроизводства режима безответственности. Если 19 миллионов членов КПСС выступили с инициативой перестройки, то все они вместе и каждый в отдельности несут ответственность за ее результаты. Так было всегда. Власть, право решать принадлежала узкой коллегии лиц, а ответственность за эти решения несли все, то есть никто конкретно. Так было и в годы перестройки. Никто персонально не отвечал за ошибки и провалы, ибо решения принимались будто бы по воле партии и народа.

XXVII съезд ожидался как событие поистине историческое. Ведь ему предстояло обсудить и принять новую редакцию Программы КПСС. Иными словами, не только определить задачи партии и страны на ближайшее пятилетие, но и наметить более отдаленные цели. "Речь идет о

том, -- говорил М. С. Горбачев в докладе на съезде, -- каким вступит Советский Союз, каким станут облик и позиции социализма на международной арене, каков завтрашний день человечества". Предстояло, таким образом, подумать не только о собственной судьбе, но и о братьях по классовой борьбе, попутно позаботиться о людях всей планеты. И, конечно, важно было найти достойный выход из того пикантного положения, в котором оказалась КПСС в связи с полным провалом ее Программы, принятой на XXII съезде. И дело не только в том, что к 1970 г. Советский Союз не превзошел по производству продукции на душу населения США, а к 1980 г. -- не было обеспечено изобилие материальных и культурных благ для всего населения, как обещала КПСС. Не сбылся ни один прогноз принципиального характера из III Программы относительно капитализма и развития человечества в целом, которое почему-то не воспользовалось указаниями и методическими рекомендациями КПСС.

И была в "хрущевской" Программе пренеприятная заноза, особенно в контексте проводившегося после апреля 1985 г. политического курса. В обанкротившейся Программе утверждалось: "Человечество вступает в период научно-технического переворота, связанного с овладением ядерной энергией, освоением космоса, с развитием химии, автоматизации производства и крупнейшими достижениями науки и техники. Но производственные отношения капитализма слишком узки для научно-технической революции. Осуществить эту революцию и использовать ее плоды в интересах общества может только социализм". Посылка была, безусловно, верна, а вот выводы из нее жизнь опровергла полностью. С начала 80-х годов готовился Пленум ЦК КПСС, призванный найти, наконец, решения, способные стимулировать научно-технический прогресс в СССР. Он так и не состоялся -- ни Пленум, ни искомый прогресс. Но в 1986 г. реализация идей "ускорения" и "обновления" социализма жестко связывалась именно с плодами НТР. И мощный толчок движению в объятия науки призван был дать XXVII съезд.

По существу, КПСС с 70 года, когда обнаружилась явная ущербность и нереалистичность II Программы, жила и действовала без основополагающего руководящего документа. Теоретические суррогаты в форме концепции развитого социализма себя исчерпали. Партия остро нуждалась в научно обоснованной перспективе. Без Программы ведь и партии нет. Найти выход из затянувшегося безмер

но программного кризиса и должен был XXVII съезд. При этом решили, спасая честь III Программы и партии, пойти лишь на новую ее редакцию, воспроизведя в документе все выдержавшие испытание временем основополагающие теоретические и политические установки. Недальновидный шаг. На XXVIII съезде пришлось не только принимать Программное заявление, резко рвущее со многими из этих установок, но и заявить о необходимости подготовки новой программы.

А в 1986 г. новая редакция Программы была дружно одобрена съездом. В чем же ее суть? Документ заметно изменился внешне. Он стал лаконичнее, строже, уточнилась его структура, была убрана практически вся конкретика: минимум цифр и максимум общих деклараций. А в содержательном плане документ почти не предлагал новых, вдохновляющих идей. И в новой редакции Программа исходила из оценки всей истории СССР как процесса неуклонного восхождения к вершинам социального прогресса, а также из того, бесспорного для КПСС факта, что общий кризис капитализма углубляется и "неотвратимо сужается сфера его господства, становится все более очевидной его историческая обреченность". Империализм США клеймился как цитадель международной реакции.

Новая редакция приписывала советскому обществу те вожделенные качества социализма, которые стали уже будто бы реальностью. В их числе, к примеру, и такое: " -- сложился основанный на социальной справедливости, коллективизме и товарищеской взаимопомощи социалистический образ жизни, дающий человеку труда уверенность в будущем, духовно и нравственно возвышающий его как творца новых общественных отношений, собственной судьбы". Рядовой советский человек, член КПСС в том числе, весьма смутно представлял себе, как он участвует в созидании новых общественных отношений и в чем, собственно говоря, их новизна. Разве что идеологическим послушанием. Человек, строго соблюдавший установленные системой "правила игры", действительно был уверен в своем достаточно скромном будущем. "Разумное" потребление, низкий уровень доходов "человека труда" входили в правила распределительной системы.