Самир Хотко - Черкесские мамлюки

В том же, 1523 году, произошло еще одно восстание мамлюков под предводительством Кансав — бея ал-Мухаммади. Оно было поддержано крестьянами ряда провинций, чье положение при османах, в сравнении с временами черкесского султаната, значительно ухудшилось. Восстание обрело такой масштаб, что новый наместник Касим — паша информировал Порту о своей неспособности контролировать положение в стране. Но немногочисленная дружина Кансав — бея и далекие от военного дела феллахи не могли долго сопротивляться османским мушкетерам: восстание было жестоко подавлено, а его предводитель, провозгласивший себя султаном, казнен.

В декабре 1523 г. в Каир прибыл новый наместник Ахмед — паша, грузин по происхождению, — знаменитый полководец и государственный деятель Османской империи. В 1523 году он захватил последнее пристанище крестоносцев на Востоке, остров Родос, и в награду за эту важную победу рассчитывал на пост великого везира. Но Сулейман Великолепный назначил великим везирем своего фаворита Ибрагим — пашу, а властолюбивому грузину предложил Египет. Ахмед был страшно уязвлен и когда прибыл на место назначения, сразу нашел общий язык с мамлюкской оппозицией. Как видим, чувство кавказского единства было развито уже в ту эпоху довольно сильно. Это единственный случай, когда османский наместник в Египте стал во главе сепаратистского движения мамлюков. В январе 1524 г. Ахмед провозглашает себя султаном Египта и объявляет о восстановлении мамлюкского государства. Он арестовал приехавшего с ним из Константинополя османского офицера, черкеса Джанима ал — Хамзави, который в период с 1517 г. играл важную роль в отношениях между Каиром и Константинополем. Командир египетских янычар пришел к Ахмеду выразить свое неудовольствие происходящим, но также был схвачен и казнен. Ввиду малочисленности черкесов Ахмед приблизил к себе бедуинских вождей, дав им должности в государственном управлении. Бедуины получили большое количество имений и в будущем могли стать надежной опорой нового режима. «В поисках внешних союзников, — пишет Н. А. Иванов, — Ахмед — паша пытался установить связи с римской курией, великим магистром иоаннитского ордена и сефевидским шахом Исмаилом». За попытку договориться с шиитами Ахмед — паша получил в османской историографии прозвище «Каин» («Хайн»). Выдвижение на первый план бедуинов вызвало возмущение крестьянства и городской буржуазии. Крестьяне отказались платить налоги, а в Каире произошло восстание черни, инспирированное освободившимся из тюрьмы черкесским ренегатом Джанимом ал — Хамзави. Ахмеда застали врасплох в бане, он едва спасся бегством из Каира, метался по стране, был схвачен и казнен 6 марта 1524 г.

Дальнейшие события истории мамлюков XVI столетия известны очень плохо из‑за недостаточного отражения их в хрониках. Мамлюкские беи с их дружинами привлекались османскими султанами для военных операций за пределами Египта. Власть султанских наместников была достаточно сильна и авторитетна. Но то обстоятельство, что Османская империя к концу этого столетия начала постепенно вползать в полосу кризиса, сказалось и на состоянии дел в наиболее отдаленной и богатой провинции, Египте. С 1586 г. начинается целая серия вооруженных выступлений турецких частей, которые требовали то повышения жалования, то его своевременной выплаты.

Политическая история мамлюков османского периода распадается на три основных части: первая — с 1517 г. по 1711 г.; вторая — с 1711 г. по 1798 г.; третья — с 1798 по 1811 г. Первый период, хотя и с некоторой натяжкой, действительно можно назвать османским, поскольку в это время в Каире доминировали турецкие паши. Второй период уже получил в историографии наименование мамлюкского эмирата или бейликата. Он характеризуется полным игнорированием султанского сюзеренитета над Египтом. Третий период продолжил в этом отношении предыдущий, но одновременно он характеризуется полным упадком мамлюкской системы.

За небольшим исключением, мамлюкские беи второй половины XVI‑ro — начала XIX в. были кавказского происхождения. Среди них решающую роль играли, как и прежде, черкесы. Численность абазов и мингрелов, в сравнении с предыдущим периодом, значительно увеличилась. Это обстоятельство отмечает французский исследователь Анри Деэрэн во введении к пятому тому «Истории египетской нации». К середине XVIII в. черкесских беев от общего числа представителей мамлюкской верхушки было не более половины, тогда как до середины XVII в. черкесы составляли еще подавляющее большинство среди мамлюков.

Тем не менее, местное население не сменило своих представлений об этнической принадлежности управлявших им чужеземцев и продолжало, согласно многовековой традиции, называть их черкесами. С другой стороны, это объясняется и тем обстоятельством, что Черкесия поставляла в этот регион столько невольников, что число их было, как правило, не меньше, чем число невольников, поставлявшихся всеми остальными областями Кавказа. Численное преобладание представителей этого этноса приводило к отождествлению с ними остальных мамлюков, в том числе и некавказского происхождения.

Кроме того, необходимо отметить, что один из османских корпусов в Египте, «джамаат аль — джеракис», в XVII‑XVIII вв. по — прежнему формировался исключительно из черкесов. В этом нас убеждают данные хроники ал — Джабарти и компетентное высказывание П. М. Хольта — автора большого числа научных работ по истории Египта XVI‑XVIII вв. Предпочтение, которое оказывалось черкесским невольникам и наемникам, определялось их высочайшей репутацией в военной сфере. Эвлия Челеби, восхищенный отвагой крымской конницы, был ввергнут в крайнее замешательство, увидев с какой бесцеремонностью расправляются с этими «рыцарями ислама» черкесы. О них он написал коротко и понятно: «Они вступают в бой как бешеные медведи». Турецкий путешественник побывал в гостях у черкесов Тамани, где отметил любопытный обычай: «Прежде чем приступить к еде, выставляют деревянные столы и зажигают восковую свечу. Каждый, поклонившись восковой свече, произносит один раз: «Дану, дану мамелук!», потом приступают к еде. После еды, также обратившись к свече, убирают стол. Это странное зрелище». Если любознательный путешественник не дал в своей книге объяснения этому действительно странному обычаю, то можно сделать вывод, что сами таманские черкесы происхождение обряда уже не помнили.

Французский путешественник Вольней Константин Франсуа, книгу которого перед своим походом в Египет читал Наполеон, заметил: «Турки из всех дороже ставят черказских невольников, или черкасов, потом Абацанов (имеются ввиду абазины и абхазы — прим. С. X.), за сими Мингрельцов, Грузинов, Россиян и Поляков; наконец Венгерцов и Германцов; последние же У них черные». В самой мамлюкской системе периода XVII‑XVIII вв. существовали «дома», основанные не черкесами. Но главы этих домов, чтобы конкурировать с черкесскими домами, были вынуждены приобретать большое число черкесских невольников, которые, постепенно усиливаясь, занимали в этих домах лидирующее положение. Так, грузинский (мингрельский) дом ал — Каздоглийа, пришедший к власти в середине XVIII вв., к концу века фактически очеркесился.