Александр Зимин - Опричнина

Еще одну причину бегства Курбского выдвигал сам Грозный. Позднее (в 1581 г.) он прямо писал, что Курбский «хотел видети» на русском престоле князя Владимира, так как за ним была двоюродная сестра Курбского [520] Флоря Б.Н. Новое о Грозном и Курбском // ИСССР. 1974. № 3. С. 144. .

Пламенный поборник всех начинаний Избранной рады, личный друг семьи Адашевых [521] Еще в 1563 г. Курбский незадолго до гибели П. Турова (тестя Д. Адашева) посетил его в Москве (РИБ. Т. XXXI. Стб. 278). , Курбский уже давно ждал трагической развязки его конфликта с Иваном IV. В своих посланиях старцу Псково-Печерского монастыря Вассиану Муромцеву, написанных, как показали последние исследования И.Е. Андреева, до бегства князя Андрея за рубеж [522] Andreyev N. Kurbsky's Letters to Vassian Muromtseff//SEER. 1955. V. 33, N 81. P. 414–436. По мнению Р.Г. Скрынникова, второе послание Муромцеву написано между февралем-апрелем 1564 г. (ТОДРЛ. Т. XVIII. С. 106), а третье — уже после побега Курбского из России, в мае — июне того же года. , он дал очень резкую критику нового поворота политики Ивана Грозного. Мрачный тон этих произведений во многом объясняется тревогами Курбского за свое будущее, «понеже паки напасти и беды от Вавилона (читай: от Ивана IV — А.З.) на нас кипети многи начинают» [523] РИБ. Т. XXXI. Стб. 381. . Курбский бичует не только своих старинных врагов из осифлянской среды, но и весь политический строй современной ему Руси. Он писал «о нерадении же державы и кривине суда и о несытьстве граблении чюжих имений». Где тот святитель, восклицает он, который «возпрети царю или властелем о законопреступных… где лики пророк, обличающих неправедных царей?» [524] РИБ. Т. XXXI. Стб. 395–396. . Церковники собирают себе «великие богатства» и мучат «убогих братей» голодом и холодом. «Воинский чин» не имеет ни коней, ни оружия, ни даже пропитания. «Торговые люди» и земледельцы «безмерными данми продаваеми и от немилостивых приставов влачими и без милосердия мучими». Поэтому некоторые из них бегут из своего отечества, а другие продают своих детей в вечное рабство [525] Это отнюдь еще не означает, что «ко времени составления второго послания Вассиану Курбский уже готовился бежать в Литву» (Скрынников Р.Г. Начало. С. 210). . Не видя выхода из создавшегося положения, Курбский призывает державного властителя к смирению, правому суду и милосердию [526] РИБ. Т. XXXI. Стб. 395, 398. .

В послании Курбского Вассиану Муромцеву слышатся отзвуки публицистических споров середины XVI в. — горестные нотки Ермолая Еразма и Максима Грека (учителя князя Андрея) по поводу тяжелого положения «ратаев», негодование Пересветова приниженностью положения воинников и вообще напряженное раздумье передовых мыслителей тех времен, когда Избранная рада еще только приступала к своим преобразованиям.

Покинув пределы Московского государства, князь Андрей в городе Вольмаре пишет свою эпистолию царю Ивану, в которой, излагая «многие горести сердца», пытается оправдать свой побег в Литву. Курбский жалуется на гонения, которые он претерпел еще на Руси, и на то, что теперь он, «всего лишен бых, и от земли божии туне отогнан бых, аки тобою понужден» [527] РИБ. Т. XXXI. Стб. 1–3 [ПИГАК. С. 9–11. Ср. С. 7–9]. .

Курбский был виднейшим «бегуном», но не единственным.

Разбросанные по различным источникам отрывочные сведения не позволяют полностью воссоздать картину побегов за рубеж в связи с репрессиями Ивана IV. Видных деятелей среди беглецов было немного. Еще до октября 1563 г. бежали Владимир Семенович Заболоцкий [528] Жизнь князя Андрея Михайловича Курбского… Т. И. С. 243 и след.: Сб. РИО. Т. 71. С. 806–807; Лурье Я.С. Донесения агента императора Максимилиана II аббата Цира о переговорах с А.М. Курбским в 1569 г. (По материалам Венского архива) // АЕ за 1957 г. М., 1958. С. 456; ПИГ. С. 16 [ПИГАК. С. 16, 17]; ПИГ. С. 212, 218; ОЦААПП. С. 41 [ГАР С. 90]; АЗР Т. III. № 48. С. 150–153. и, очевидно, тогда же его дальний родич Иван Иванович Ярый [529] Родословная книга… Ч. 2. С. 45. . Первый был дворовым сыном боярским по Переяславлю. По этому же городу при дворе Ивана IV служил брат Ивана Ивановича Андрей. Владимир Заболоцкий принадлежал к московской знати. Его прадед Григорий Васильевич был дворецким и боярином уже в первой половине 60-х годов XV в. Двое сыновей Григория, Петр и Константин, дослужились только до чина окольничих (первый в 1495 г., второй — в 1503 — 1512 гг.). Отец Владимира Семен Константинович уже к 1550 г. сделался окольничим, а в последние годы жизни даже боярином (1552–1557 гг.). Возможно, в ходе событий 1553 г. он поддерживал Владимира Андреевича. Во всяком случае его племянник Данила Владимирович и двое детей его двоюродного брата Семена Петровича служили старицкому князю [530] Родословная книга… Ч. 2. С. 51, 52. . К тому же Заболоцкие были свойственниками Адашевых. Сестра Петра и Гаврилы Заболоцких была женой казненного в 1563 г. Федора Сатина [531] Архив АН СССР. Собр. Веселовского. Троицкая вкладная книга. Л. 122. (Далее — Троицкая вкладная книга). . Не исключена возможность, что побег Владимира Семеновича Заболоцкого и Ивана Ивановича Ярого и вызывался их опасной близостью к старицкому дому и кругу Алексея Адашева. В связи с их побегом, вероятно, находится казнь троих Заболоцких [532] РИБ. Т. XXXI. Стб. 303; Веселовский С.Б. Синодик… С. 383–384. .

Во время осады Полоцка бежал в Литву Б.Н. Хлызнев-Колычев [533] ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 350. . Бежали в это же примерно время сподвижники Курбского Тимофей Тимка, Иванов сын Тетерин [534] ОЦААПП. С. 43 [ГАР. С. 95]. Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Т. X. СПб., 1871. С. 226; ПИГ. С. 10 [ПИГАК. С. 17, 212, 536–537]; АЗР. Т. III. № 48. Об участии Тетерина в Ливонской войне еще в конце 1559 г. см.: ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 298–299, 322. Бежал он, очевидно, после 1562 г. (Скрынников Р.Г. Начало. С. 215). и Марк Сарыхозин с братом Анисимом [535] ПИГ. С. 415–420,536; Штаден. С. 94. Марк Сарыхозин бежал еще до ноября 1565 г. (Сб. РИО. Т. 71. С. 322, 468, 778). За рубежом оказалось несколько Сарыхозиных (АЗР. Т. III. № 48). . Тимоха Тетерин был можайским дворовым сыном боярским, не раз служил головою в полках, но после 1559 г. его насильно постригли в Сийский монастырь, что и было причиной его бегства. Марк Сарыхозин, новгородский тысячник [536] Т. е. принадлежавшей к «избранной тысяче» — ограниченному кругу дворян, которых по проекту 1550 г. предполагалось наделить поместьями под Москвой. , очевидно происходивший из семьи помещиков Деревской пятины, был учеником заподозренного в «еретичестве» старца Артемия, также волею судеб заброшенного в Литву. Побег Тетерина и Сарыхозина повлек за собой уничтожение их родичей «всеродне» [537] Веселовский С.Б. Синодик… С. 442; РИБ. Т. XXXI. СПб. 307, 415–420,489,549,561; Штаден. С. 39. .