Александр Зимин - Опричнина

13 февраля царь покинул многострадальный город, погрузив на возы награбленное имущество, захватив с собой «досталных новгородцев опалных людей», которые позднее частью были казнены, а частью отправлены «по иным градом» [1487]. Архиепископ Пимен был сослан в Веневский монастырь, где вскоре и умер [1488].0 баснословном обогащении опричных участников новгородского разгрома можно судить по запискам Штадена. «Когда я выехал с великим князем, — рассказывает этот опричный авантюрист, — у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ю, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра» [1489].

В народной памяти новгородский поход запечатлелся навеки как страшное время произвола и насилия, когда царь Иван Грозный, как лютый зверь, «всех сек, и колол, и на кол садил». Город был опустошен: «коею улицею ехал Грозный царь Иван Васильевич, тут кура не поет» [1490]. Число новгородцев, погибших во время похода 1570 г., определить трудно. Источники в данном случае дают очень разнородные цифры. Наиболее баснословную цифру называет Горсей, говорящий о 700 тысячах погибших мужчин и женщин [1491].

Псковский летописец называет 60 тысяч «мужей и жен и детей», которых царь Иван «в великую реку Волхов вмета, яко и реки запрудитися» [1492]. Таубе и Крузе считают, что одних «именитых людей» в Новгороде погибло 12 тысяч да более 15 тысяч простого люда [1493]. Но только в одной «скудельнице» (могиле) находилось 10 тысяч убитых [1494]. По свидетельству Джерио, в Новгороде погибло всего 18 тысяч человек [1495]. Однако Курбский считает, что всего лишь в один день царь перебил больше 15 тысяч, не считая жен и детей [1496]. По Шлихтингу, в Новгороде погибло «2770 из более знатных и богатых, не считая лиц низкопоставленных и беспредельного количества черни, которую он (т. е. царь. — A3.) уничтожил всю до полного истребления» [1497]. Новгородское предание называет ту же цифру (2770 человек), но как число убитых по приказанию царя только в первый день после его приезда [1498]. Во время только одной «малютинские ноугородские посылки» убито было 1505 человек [1499].

Противоречивы не только показания источников о размерах избиения новгородцев, но и выводы ученых по этому вопросу. Основываясь на сведениях Повести о приходе царя Ивана в Новгород, А.Г. Ильинский высчитал, что в Новгороде погибло не менее 40 тысяч человек [1500]. П.Л. Гусев также падение Новгорода связывает с репрессиями Ивана Грозного [1501]. Обоим этим исследователям возражает А.М. Гневушев, считавший, что «опала и казни Грозного обрушились главным образом на духовенство» [1502]. Он ссылается на данные писцовых книг, где 7078 год не выделяется ничем среди других дат запустения новгородских дворов [1503]. Но при этом автор не учитывает очень важного обстоятельства, а именно^то после разгрома 1570 г. по распоряжению Грозного в Новгороде были поселены многие жители других городов и деревень, конечно, во дворах старых новгородцев. Во время мора 1571 г. и в последующие годы гибли не только коренные новгородцы, но и эти переселенцы.

Горсей пишет, что Грозный приказал «своим ратным начальникам и офицерам тащить силою из городов и деревень на расстоянии пятидесяти миль кругом народ всякого звания… на поселение в обширный и разоренный Новгород». Однако «многие из них умирали от моровой язвы» [1504].

Из этого явствует, что сведения писцовых книг 1583 г. недостаточны для определения степени разоренности Новгорода после похода 1570 г. Впрочем, даже в них мы находим следы переселений из других городов — жителями Новгорода были многие «московские веденцы» (сведенцы) [1505], «тверитин» [1506], полоцкий сведенец [1507]и т. п.

Для Новгорода 40-х годов XVI в. А.П. Пронштейн дает цифру 25 тысяч жителей. Эта цифра минимальная. К 60-м годам XVI в., конечно, новгородское население насчитывало более 30 тысяч человек. Но в таком случае вывод А.Г. Ильинского о гибели 40 тысяч жителей Новгорода и его окрестностей не будет казаться чрезмерным преувеличением [1508].

После разгрома «новгородских крамольников» царь Иван послал карательную экспедицию в Нарву и Ивангород [1509], а сам направился в Псков [1510]. Псковичи во главе с наместником Юрием Токмаковым встречали Грозного хлебом и солью. Это несколько смягчило суровый нрав царя. Впрочем, казней псковичам избежать не удалось. В Пскове погибли игумен Псково-Печерского монастыря Корнилий и келарь (вероятно, упоминающийся в синодиках Вассиан Муромцев) [1511]. Игумен Корнилий давно уже был известен антимосковскими настроениями, а с Вассианом Муромцевым находился в переписке злейший враг царя Ивана князь Андрей Курбский. Дальнейшие казни, как рассказывают современники, прекратил непредвиденный случай. Псковский юродивый Никола якобы пришел к Ивану IV и сказал: «Ивашка, Ивашка, до каких пор будешь ты без вины проливать христианскую кровь? Подумай об этом и уйди в эту же минуту или тебя постигнет большое несчастье» [1512]. Мнительный царь тотчас покинул Псков, направившись в Слободу [1513]. Дело, конечно, было не столько в юродивом Николе, сколько в том, что Псков русское правительство обычно рассматривало своим союзником в борьбе с новгородскими крамольниками. Не случайно именно в Псковской земле жил такой сторонник самодержавия, как создатель теории «Москва — третий Рим» старец Филофей.

Новгородский поход завершился поспешным возвращением царя в Александрову слободу.

Заключительным аккордом новгородской эпопеи явилось взятие в опричнину в 1571 г. двух пятин Новгородской земли (Бежецкой и Обонежской) и Торговой стороны самого города и вывод новгородских помещиков из этих пятин. Одновременно в 1570/71 г. из ведомства новгородского архиепископа к Вологодской епархии причислили находившиеся в опричнине Двину, Каргополь, Турчасов, Вагу с уездами [1514]. Судя по таможенной грамоте 1571 г., в это же время ликвидированы были податные привилегии сурожан — привилегированной группы новгородских торговых людей [1515]. 100 семей «веденых гостей» (т. е. сурожан) переселили из Новгорода в Москву [1516]. Так фактически прекратила существование в Новгороде когда-то мощная купеческая корпорация.

В чем же причины и каково историческое значение этой кровавой экспедиции Ивана IV? В исторической литературе удовлетворительного ответа на этот вопрос, к сожалению, мы не найдем. Одни историки осуждали царя за бессмысленное уничтожение тысяч и тысяч ни в чем неповинных людей и объясняли все дело свойственной Ивану IV манией преследования или его кровожадным нравом; другие оправдывали поход 1570 г. как необходимое мероприятие в борьбе с боярской изменой [1517]. И то и другое объяснения далеки от действительного положения вещей. Сейчас трудно установить, пытались ли новгородцы войти в какие-либо предательские сношения с Литвой. Ясных сведений на этот счет не сохранилось. Скорее всего, это было вымышленным предлогом.