Александр Зимин - Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории).

Различие в оценках динамики и форм развития феодальной ренты на рубеже XV–XVI вв. объясняется в первую очередь объективными причинами — скудостью сохранившихся материалов. Если для Новгородской земли как будто можно полагать, что говорить о развитии крестьянской барщины в изучаемое время еще рано, то разрозненные источники по Северо-Восточной Руси не уполномочивают на какие-либо категорические суждения. И все же хочется высказать несколько соображений в порядке постановки вопроса.

Барщинная форма эксплуатации крестьян была прежде всего распространена в вотчинах духовных феодалов (в их распоряжении не было холопов, которые обрабатывали господскую пашню у вотчинников и помещиков). Все остальные виды «изделья» (например, сенокос, городовое дело у черносошных крестьян) не имели определяющего значения. Для частновладельческих крестьян отсутствуют в XV в. и сведения о натуральном оброке, хотя, конечно, он мог взиматься (вспомним кормы, шедшие наместникам и волостелям).

Обращает внимание и наличие значительных денежных средств у феодалов. Об этом свидетельствуют и многочисленные факты покупки земли, цена которой к концу XV в. значительно возросла, и духовные грамоты. Так, в конце XV в. боярин В. Б. Тучко-Морозов отдал распоряжение раздать после его смерти 123 руб. из денег, полученных за продажу господского хлеба и за счет «серебра», которое его сын «ис тех сел… на людех вымет». Богатства феодалов могли в значительной степени создаваться и при помощи денежной ренты. За это предположение говорит структура кормов, взимавшихся княжескими администраторами (а кормления перерастали иногда и во владения землей). Основные поборы в пользу кормленщиков шли деньгами. «Дань», взимавшаяся Казной с черносошных и дворцовых крестьян, также перерастала в денежную ренту. В конце XV в. происходил перевод ряда государственных натуральных повинностей (в том числе ямской) на деньги. Денежную ренту обычно связывают с интенсивным развитием товарного производства в стране. Но А. В. Данилова показала, что в Новгородской земле источником роста денежных оброков служили сельские промыслы, а хлебопашество сохраняло еще натуральный характер. Наблюдения над окладными единицами могут дать дополнительные аргументы для обоснования предположения, что денежная рента конца XV в. генетически восходила к дани и имела ведущее значение среди форм эксплуатации крестьян. «Выть» в XIV–XV вв. носила не поземельный, а подворный характер. Крестьянские повинности определялись не размерами земельных наделов, а исчислялись по количеству крестьянских хозяйств. Отсутствие в XIV–XV вв. в Северо-Восточной Руси писцовых книг с указанием земельных площадей также (наряду с другими причинами) объясняется тем, что налоги начислялись на крестьянский двор, а не на определенное количество земли. Наконец, и в соседних странах именно денежная рента стала преобладающей формой эксплуатации крестьянства (в Чехии в XIV в., а в Польше этот вид ренты получил интенсивное развитие в первой половине XV в.). [144] АСЭИ, т. I, № 612; Данилова Л. В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле в XIV–XV вв., с. 200–203; История Чехословакии, т. I. M., 1956, с. 135; История Польши, т. I. M., 1954, с. 109.

В условиях господства натурального хозяйства значение денежной ренты сильно отличалось от того, какое она имела в период разложения феодально-крепостнического строя. И все же денежная рента в сравнении с другими формами эксплуатации крестьян давала известные возможности для более интенсивного развития производительных сил.

В конце XV в. резко возросли государственные подати и повинности. Их состав обстоятельно изучен А. Д. Горским. В их число (достигавшее 20) входили: дань (основной прямой налог), ям, «писчая белка» (писцам), обязанность ставить дворы, выполнять городовое дело, служить с подводами, косить сено, кормить государственных посланцев — «ездоков», платить корм наместникам. Значительным было и число торговых пошлин: мыт (проездная пошлина), тамга (торговая), пятно (за клеймение лошадей), явка (за предъявление товара), гостиное. Весь этот комплекс податей и повинностей существовал, наверное, и в XIV в., т. е. был весьма архаичен. К этому надо добавить еще и судебные пошлины. В последние десятилетия XV в. размеры кормов и поборов, как полагает А. Д. Горский, увеличились. [145] Горский. Очерки, с. 162–261.

Таким образом, к рубежу XV–XVI вв. намечались серьезные сдвиги в социально-экономическом положении крестьянства. Завершалось (в основных чертах) освоение земель Северо-Восточной Руси. На повестку дня встали вопрос о земле и сопряженные с ним проблемы совершенствования земледелия и усиления феодального гнета. Вопрос, по какому пути пойдет в дальнейшем экономическое развитие страны, не был решен. Противоборствовали две тенденции — рост денежной ренты и спорадически начавшееся складывание крестьянской барщины. Эта неопределенность положения отразилась и на законодательстве. В Судебнике 1497 г. только регламентировался крестьянский выход, но не было его решительного ограничения.

Усиление феодального гнета вызывало обострение борьбы крестьянства против своих господ и княжеской администрации. [146] Подробнее см.: Черепнин. Образование, с. 287–293; Горский А. Д. Борьба крестьян за землю на Руси в XV — начале XVI в. Пассивной формой крестьянского сопротивления был уход от феодалов. Крестьяне подавали жалобы на захват их земель господами. Стремясь отстоять свои земли, захваченные феодалами, они основывали на них поселения. Запахивалась и засеивалась земля феодалов, закашивались владельческие луга, переносились ограды, производились самовольные порубки леса. Дело доходило до убийства холопами и крестьянами своих господ. [147] АФЗХ, ч. I, № 125; АСЭИ, т. I, № 540; т. II, № 402. См. Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV–XVI вв. Особенно резкий подъем антифеодальной борьбы относится к 80-м годам XV в.

В средние века с занятием земледелием была неразрывно соединена домашняя промышленность. Крестьянин обеспечивал себя всем необходимым — одеждой, обувью, жилищем. Он строил избы и хозяйственные постройки, добывал и обрабатывал железо, варил соль. Холсты и полотна, изготовлявшиеся в его хозяйстве, не только шли на одежду, но и входили иногда в счет оброков. С плотническим ремеслом знакомы были практически все крестьяне, но появлялись и специалисты-профессионалы — плотники, бочарники, ведерники. Кое-что из произведенного крестьянин вез на продажу. Сохранились известия о торговле крестьян лошадьми, о том, что монастырские крестьяне ездили торговать «з житом и з животиною, с чем ни буди, какой товар ни повезут». На Белоозере «уездные люди» торговали рыбой. Подобные отрывочные сведения связываются в целостную картину, если учесть, что для уплаты и денежной ренты, и многочисленных денежных пошлин, и государственных податей крестьянам нужны были деньги, которые они могли получить, только продавая продукты своего труда. Сельская торговля носила местный характер и представляла собой, по словам В. И. Ленина (относящимся, правда, к более позднему времени), «сеть мелких местных рынков, связывающих крохотные группы мелких производителей, раздробленных и своим обособленным хозяйничаньем, и массой средневековых перегородок между ними, и остатками средневековой зависимости». [148] Горский. Очерки, с. 75–110, 115–137; АСЭИ, т. I, № 358, 531, 652, 653; т. II, № 240, 368; т. III, № 23; Ленин В. И. ПСС, т. 3, с. 381.