Джеймс Бёрк - Пинбол-эффект. От византийских мозаик до транзисторов и другие путешествия во времени

В 1815 году учение Галля и его нового сподвижника Шпурцгейма о чтении бугров черепа, которое позже стало называться френологией, получило самое высокое признание, в том числе у Королевы Виктории, Бисмарка и президента Гарфилда. На заре появления френология была интересна только ученым, однако со временем получила более широкое распространение. Прогрессивный средний класс и общественные деятели увидели в этом учении способ улучшить положение низов общества, раскрыв в них дремлющие таланты. Френология была привлекательна еще и потому, что подводила фундамент под сложившиеся мифы о месте женщины в обществе, дикарях-аборигенах, пролетариях и воспитании детей. Кроме всего прочего, новое учение давало надежду, что в будущем удастся преобразить рабочий класс и сделать его более послушным и покладистым. Росли тиражи литературы для самообразования и развития выявленных скрытых навыков, в Соединенных Штатах огромной популярностью пользовались публичные френологические лекции. С развитием общедоступной фотографии появилась возможность получить консультацию френолога по почте, прислав ему снимок черепа.

Френология в корне изменила взаимоотношения общества и преступного мира. По мере роста благосостояния нового индустриального общества стало появляться много того, что «плохо лежит», и это спровоцировало рост преступности. Что, в свою очередь, стимулировало развитие полиции. В 1829 году в Лондоне впервые появились бобби, названные так в честь основателя полиции сэра Роберта Пиля, в характерных синих мундирах, сапогах-веллингтонах, алых жилетах и черных шлемах. Тут возникла следующая проблема — куда девать арестованных и осужденных? Так появились программы строительства новых тюрем.

В прежние времена тюрьмы напоминали приюты для умалишенных, где преступников запирали и часто забывали навеки. Теперь же, когда благодаря френологии скрытые добродетели признавались даже у преступников, положение начало улучшаться. Просвещение пустило свои ростки и в этой сфере, и вскоре стали появляться учреждения не просто для наказания, но и для исправления преступников. Лучшей в своем роде была построенная в 1836 году тюрьма «Черри-хилл» в Пенсильвании, где был применен новый подход, — тюрьма, состоящая из камер для индивидуального заточения. В протестантизме квакерского толка считалось, что уединение и медитация способствуют излечению души преступника и его исправлению. Тюрьмы, оборудованные камерами-одиночками, были популярны и в Германии.

Английский социолог и либерал Иеремия Бентам 189 — 6 , 14 создал проект круглой тюрьмы «Паноптикум» с одиночными камерами, расположенными вокруг поста, с которого часовой мог видеть все, что происходит в любой камере. Строительство таких тюрем облегчалось изобилием высококачественной стали, из которой делались пешеходные навесные галереи, решетки и койки для заключенных. Проект Бентама получил широкое признание и неоднократно копировался, по такому плану построена, например, тюрьма «Синг-Синг» в штате Нью-Йорк.

Одним из основоположников пенологии [13]был итальянец Чезаре Беккария, национальность которого, возможно, повлияла на то, что события следующего эпизода нашего рассказа также развернутся в Италии. Новые тюрьмы, открывавшие прекрасные возможности для научного изучения большого количества преступников, способствовали появлению отдельной научной дисциплины — криминалистики. Именно она дала толчок дальнейшему развитию френологии, и ученые стали измерять черепа и мозги. Один из учеников Галля отмечал, что лица преступников — «специфические, с резко выраженными чертами, покатым лбом, огромными челюстями и постоянно работающими жевательными мышцами».

Положение осложнил Чарльз Дарвин со своей теорией о происхождении человека от обезьяны. Некоторые особи рода человеческого казались не такими уж и дальними родственниками приматов. Имея это в виду, итальянский антрополог Чезаре Ломброзо в течение нескольких лет замерял черепа солдат и осужденных. Он обследовал в общей сложности семь тысяч человек и все больше и больше убеждался, что лица преступников напоминают морды обезьян. В 1870 году, проводя вскрытие тела знаменитого бандита Виллелы, он обнаружил на его черепе впадину, напоминавшую впадины на головах низших приматов. Во время работы в должности директора психиатрической лечебницы в Песаро Ломброзо сравнивал черепа больных кретинизмом и преступников в надежде выявить характерные признаки деградации. С той же целью он исследовал бюсты Нерона и Мессалины.

Фотографии из книги «Преступник» (1876) Чезаре Ломброзо, профессора судебной медицины из Турина. Страсть Ломброзо к изучению черепа была частью общеевропейского увлечения антропометрией. Например, немецкая система классификации черепов включала свыше пяти тысяч различных замеров

В 1876 году Ломброзо выдвинул теорию об атавизме, в соответствии с которой преступники (обладающие «торчащими ушами, густым волосяным покровом, клочковатой бородой, гигантскими синусами, большой квадратной челюстью, широкими скулами, скошенным лбом и частыми телодвижениями) признавались особями, стоящими на более ранней стадии эволюции. Книга Ломброзо «Преступник» быстро стала бестселлером. В ней приводилась детальная классификация правонарушителей по анатомическим признакам: например, у клептоманов были большие уши, у женщин-убийц — короткие ноги, а все преступники страдали хроническими болезнями. Тем не менее книга впервые ввела в оборот такие методы криминалистики, как классификация крови, волос и отпечатков пальцев 190 — 271 . Возможно, причина невиданного успеха теории Ломброзо кроется в том, что она отделила преступников от обычных людей, определив их фактически в самостоятельный, менее развитый подвид.

Согласно последней воле Ломброзо, после смерти его голова была отделена от тела, помещена в банку с формалином и отдана на хранение в музей, им же и основанный. Голова хранится там по сей день в окружении других экспонатов с табличками «Немецкий убийца», «Итальянский бандит», «Застрелившийся» или «Убийца детей». Однако, кроме шуток, деятельность Ломрозо оказала мощное влияние на отношение к преступности и другим социальным проблемам, а также предвосхитила значительно более поздние исследования середины XX века, которые привели к дебатам о лишней Y-хромосоме и генетической склонности к преступлениям.

В 1865 году в лабораторию Ломброзо пришел врач по имени Камилло Гольджи, которому было суждено изменить представления людей о собственном мозге и оставить без работы «читателей бугров». Рассказы Ломброзо о работе мозга страшно заинтересовали молодого медика. В 1872 году у него случились финансовые затруднения, он был вынужден оставить Ломброзо и перейти на работу в приют Аббьятеграссо неподалеку он Милана. По счастливому стечению обстоятельств на новом месте в обязанности Гольджи входило проведение вскрытий, которые приходилось делать дома в своей «лаборатории-кухне». Дядя его жены был медиком-патологом и одним из первых стал пользоваться микроскопом, так что Гольджи иногда одалживал у него инструмент, чтобы посмотреть на ткани мозга.