Борис Бродский - Вслед за героями книг

Почти все средневековые города Европы выросли либо на месте древнеримских поселений, либо на важных торговых путях.

Некогда у неширокой, но судоходной реки Маас высилась древнеримская крепость. Впоследствии здесь основал свою резиденцию епископ.

У стен епископства начали селиться ремесленники. Сперва город умещался на мысу при впадении в Маас болотистой речки Урт. В то время Маас и Урт с двух сторон защищали городскую стену Льежа.

Ко времени, описанному в романе, город разросся, и обе реки оказались внутри нового кольца городских стен.

От рек прорыли сеть каналов – внутренние артерии города. Вальтер Скотт пишет, что Квентин «удивлялся многочисленным протокам и каналам, выведенным из Мааса или сообщавшимся с этой рекой, которые, пересекая город в разных направлениях, предлагали каждой его части удобство водного сообщения».

К XV веку Льеж считался одним из крупнейших городов Европы, хотя жителей в нём было всего 5-7 тысяч, а городскую стену можно было обойти примерно за час. Квентин пришёл в город пешком. Ворота города ничем не отличались от ворот замка. Разница заключалась лишь в том, что за въезд в город платили пошлину.

Ворота – обычно единственный путь сообщения горожан с внешним миром.

Однако в романе Квентин входит в Льеж не через ворота, а въезжает на лодке.

Обычно ни въехать в город, ни выехать из него по реке было невозможно. Река перегораживалась тяжёлой цепью, которая была перекинута между двумя башнями городской стены. Стража следила, чтобы по реке не ворвались в город враги, а на льежский рынок не проникли беспошлинные товары.

Но за год до приезда Квентина в Льеж часть городских укреплений была срыта.

Произошло это так. Льежские горожане, подстрекаемые французским королём, объявили себя независимыми от герцога Бургундского. Людовик XI, пообещавший Льежу военную помощь, не сумел её оказать. Непокорный город оказался беззащитным, и Карл Смелый разгромил его. Городской ров по его приказу был засыпан, а часть стены и некоторые башни разрушены.

В романе несколько раз упоминается, что в стенах города ещё зияли провалы.

Возможно, поэтому цепь через реку не была перекинута, и Квентин сумел покинуть город в лодке.

Квентин Дорвард не отличался особой религиозностью. Однако, придя в Льеж, молодой шотландец сразу же направился в церковь святого Ламберта.

Между тем, ничего странного в этом не было.

В церкви в те времена не только молились. На паперти приезжие купцы раскладывали товары и заключали сделки. Здесь же глашатай выкрикивал распоряжения властей. В дни войны в церквах укрывались горожане вместе со своим скарбом и домашним скотом. На каменном полу церквей нередко молотили хлеб, в подвалах варили пиво, на галереях хранили запасы зерна. В некоторых городах церкви использовали как винные погреба, и молящиеся слушали священника, сидя на бочках.

В церквах нередко устраивали танцы, игры и карнавалы. Сюда городские модницы приходили похвастаться новыми туалетами, а сплетницы – послушать и порассказать новости.

Вальтер Скотт говорит, что улицы Льежа были «мрачными и узкими».

Такими были улицы всех средневековых городов. Средневековые города подвергались частым осадам и оказывались отрезанными от внешнего мира. Снабжение города продуктами прекращалось. Поэтому в тесной городской черте находились не только дома горожан, но и огороды, сараи для скота и амбары с запасами хлеба.

Любой вершок земли представлял огромную ценность. Каждый домовладелец стремился выгадать хоть несколько пядей земли за счёт улицы и выдвигал свой дом вперёд.

Городские власти вынуждены были издавать особые законы о ширине улиц. По их приказу оружейники изготовляли копьё определённой длины. Оно постоянно хранилось в городском соборе. Время от времени на улицах появлялся всадник, держа это копьё поперёк седла. Если копьё задевало вновь построенный дом, то его сносили.

Тесно прижавшиеся друг к другу дома походили на башни. Они были высокими и узкими. Фасады вытягивались вверх и достигали иногда пяти этажей. У многих домов верхние этажи нависали над нижними. Заслоняя свет, они делали улицу мрачной и тёмной.

Мрачные и узкие улицы были вдобавок и зловонными. Грязь накапливалась годами. Лужи от дождя до дождя не просыхали, а нечистоты выплёскивались из окон не только в боковые переулки, но и прямо на площади.

В городе разводили столько свиней, что городские власти пытались ввести законы, ограничивающие их количеством. Однако никакие законы не помогали, и жидкое месиво немощёных улиц служило огромной ванной для розовых, бурых, чёрных и пятнистых животных.

В Льеже Квентин попадает в дом богатого кожевенника Павийона. «Комнаты всего дома были с такими удобствами, каких Квентин не видывал за всю свою жизнь, – настолько богатые фламандцы той эпохи превосходили не только бедных и невежественных шотландцев, но даже самих французов во всём, что касалось домашнего уюта».

Как же мог выглядеть этот дом? Из чего он был построен? Сколько в нём могло быть этажей ? .

Скорее всего Павийон жил в каменном или кирпичном доме. Вероятно, этот дом был украшен затейливой живописью, сценками из городской жизни, фигурками святых или замысловатыми узорами.

Вместо номера на фасаде дома красовалось изображение цветка, животного или инструмента.

В первом этаже дома Павийона помешалась его мастерская. Она же служила лавкой, так как ремесленники сами продавали свои изделия.

Рядом с лавкой находилась массивная дубовая дверь на скрипучих кованых петлях. Она была так велика, что свободно пропускала воз. Вела эта дверь во внутренний двор.

На фасадах окна не располагались правильными рядами, как теперь, а были пробиты на разной высоте, в зависимости от причуд хозяев. Стекло стоило очень дорого, и окна в домах горожане затягивали пузырями или промасленным холстом, нередко разрисованными яркими красками.

Нам дом Павийона не показался бы ни удобным, ни хорошо обставленным. Он имел несколько этажей, соединённых крутыми лестницами. Комнаты с голыми стенами и каменными полами не отапливались. Только в кухне, служившей одовременно столовой, стоял камин. В остальные помещения в стужу вносили жаровни с углем.