Лен Дейтон - Вторая мировая: ошибки, промахи, потери

Браухич: Вы отвечаете за исход операции.

Бок: Я снял с себя всякую ответственность, доложив вам о сложившемся критическом положении. Вот уже несколько недель мы молим о зимнем обмундировании и подкреплении. В настоящий момент температура здесь — сорок пять градусов ниже нуля. Немецкие солдаты, одетые в летние шинели, сражаются с противником, у которого есть все необходимое.

Браухич: Но вы уже давно получили зимнее обмундирование.

Бок: Смею заверить вас, фельдмаршал Браухич, что мы ничего не получали. Положение со снабжением стало критическим с начала октября. Мы считаем большим везением, если нам удается получить самое необходимое для продолжения боевых действий: боеприпасы, горючее, продовольствие. То, что зимнее обмундирование до сих пор не поступило, является лучшим свидетельством того, что верховное командование не представляет себе истинное положение дел на фронте.

Браухич: Зимнее обмундирование для группы армий «Центр» отправлено еще в начале октября. Точных данных у меня под рукой нет, но Вагнер обо всем позаботился.

Бок: Уверен, выяснится, что зимнее обмундирование для моей группы армий благополучно упрятано в склады далеко от линии фронта. Если оно вообще существует. Повторяю, фельдмаршал Браухич, вы допустили большой просчет. Верховное командование сухопутными силами и фюрер, к несчастью, переоценили наши возможности… Браухич, вы меня слышите? Алло! Нас разъединили? Браухич, вы меня слышите?

Браухич: Что вы говорите, Бок?

Бок: Я говорю, верховное командование переоценило наши возможности. Пожалуйста, доложите фюреру, что группа армий «Центр» больше не в состоянии выполнять поставленные перед ней задачи. У нас больше нет сил. Браухич, вы меня слышите?

Браухич: Да, слышу. Фюрер хочет знать, когда падет Москва».

В тот же день Боку сообщили, что из-под его начала выводятся два авиационных корпуса. Они должны были отправиться в Северную Африку под начало фельдмаршала Кессельринга. Немецкие и итальянские войска, сражавшиеся в Ливии, нуждались в подкреплениях.

На следующий день Бок отправил телеграмму Браухичу в ставку ОКХ:

«Как показывают события последних дней, заключение верховного главнокомандования о том, что противник находится на грани катастрофы, является безумной мечтой. Неприятель, стоящий у врат Москвы, имеет численное превосходство… Даже если произойдет невозможное и мои войска войдут в город, сомнительно, что они смогут его удержать».

У фельдмаршала Федора фон Бока не хватило духа сказать «нет» мечтам Гитлера и его послушно кивающих приспешников, и 2 декабря он начал последнее бесплодное наступление на русскую столицу. Подразделения танковой группы Гота в сопровождении пехоты дошли до пригородов Москвы. Вместе с ними находился знаменитый немецкий врач, посещавший 106-ю пехотную дивизию, наступавшую вдоль шоссе от Клина к Москве:

«Мы молча прошли по дороге к каменному навесу. Вокруг нас не было ни малейшего движения, и мы, остановившись, посмотрели на каменную скамью, на которой сидели тысячи москвичей в ожидании звенящего трамвая.

К стене была прикреплена деревянная коробка. Пошарив внутри, я достал горсть старых трамвайных билетов. Разобрав русские буквы, которые мы к тому времени уже успели выучить, мы прочли: «Москва». Мы медленно вернулись к машине… Снег усиливался».

Этот врач приблизился к Красной площади настолько близко, как только это удавалось немецким солдатам. После того как и это наступление выдохлось и захлебнулось, немцы больше не предпринимали атак на данном участке фронта. Жуков сообщил Сталину, что немцы выдохлись, однако их необходимо выбить с занимаемых позиций, так как существует опасность, что они подтянут подкрепления. Уже поступили сведения, что немцы устанавливают осадные орудия, из которых можно будет вести обстрел русской столицы.

5 декабря началось массированное русское контрнаступление. Войскам Жукова были приданы 1-я ударная армия и 10-я армия. Еще одна армия была составлена из расформированных частей. Этой армией, получившей название 20-й, командовал генерал А. А. Власов, следующим летом попавший в плен. Впоследствии Власов командовал антисоветским воинским формированием, организованным немцами из русских пленных, и поэтому его имя и армия, которой он командовал, были стерты из истории войны советскими историками.

Жуков попросил у Сталина две армии и 200 танков, но в ответ услышал, что получит только пехоту, но не танки. Накануне наступления Жуков повторил просьбу выделить ему танки, но Сталин резко ответил: «Танков нет». Контрнаступление было массированным, однако все же не таким мощным, как о нем впоследствии говорили легенды. Так, например, в только что прибывшей на фронт 10-й армии насчитывалось всего 80 000 человек. У нее не было ни артиллерии, ни танков. Не хватало всего, начиная от стрелкового оружия и кончая грузовыми машинами. В глубоком снегу, затруднявшем даже выдвижение на исходные позиции, части Красной армии начали наступление.

Хотя Жуков не получил свежих танковых частей, наступление было поддержано ударами с воздуха, лыжными и кавалерийскими рейдами и парашютными десантами. В бой вступили уроженцы Кавказа, Казахстана и Сибири [70] Части Красной армии комплектовались не по региональному признаку. Так, латыш мог служить рядом с армянином и казаком. Впрочем, некоторые части все же набирались исключительно по региональному признаку: в частности, в кавалерии служили представители бывших кочевых народов и казаки. . Некоторые части были специально подготовлены к ведению боевых действий в зимних условиях — так, Калинин был отбит отрядами лыжников, перевозивших орудия и снаряжение на санях. Наступление было начато в соответствии с требованием Сталина: измотать противника до предела. В это же время резко активизировали действия в тылу врага русские партизаны.

Приготовления Красной армии были осуществлены скрытно. Немцы, прослушивавшие переговоры русских, не получили никаких сведений о предстоящем контрнаступлении. Пленные на допросах только подтверждали то, что защитники Москвы находятся на последнем издыхании и в бой введены все резервы до последнего батальона. 2 декабря Гальдер записал в своем дневнике, что советская оборона находится на грани катастрофы и подкреплений больше нет. Немецкие разведслужбы были того же мнения. На летчиков «Люфтваффе», противоречащих этим удобным убеждениям и заявлявших о крупномасштабных передвижениях частей Красной армии в тылу, не обращали внимания.