Валерий Шамбаров - Правда варварской Руси

А вот Англия только выходила на роль мировой державы. В войнах ее островное положение оказывалось выгодным. Страна не знала разорительных вторжений вражеских полчищ. Флот в то время было содержать дешевле, чем крепости и большую сухопутную армию. И налоги в Британии были отнюдь не такими сокрушительными, как во Франции. Сказывалась и внутренняя стабилизация. Хотя меры Карла II и Якова II против сектантов и пресвитериан были непопулярными, но вынудили одних эмигрировать в Америку, других вернуться к англиканской религии. И теперь среди англичан нонконформисты составляли лишь 6 %. Политической силы они больше не представляли. И жизнь пошла спокойная, без встрясок. Люди трудились, наживали денежки, по выходным посещали популярные зрелища — петушиные бои, травлю медведей мастиффами, казни бродяг и воровок… И уже появились первые масонские ложи, которые в 1717 г. объединятся в Лондоне в «Великую ложу» и начнут распространять влияние на другие государства.

Для французов британское благосостояние было недостижимой мечтой. Сен-Симон, биограф «короля-солнца», восторгавшийся началом его царствования, писал: «В конце же своего правления, на пороге нового века, Людовик XIV имел бездарных министров и генералов, страна стала приходить в упадок». Напобеждавшись на разных фронтах, он истратил на Девятилетнюю войну 700 млн. ливров, довел Францию до голода, британские эскадры беспрепятственно приходили и бомбардировали Дьепп, Гавр, Сен-Мало, Дюнкерк, Кале. И королю пришлось согласиться на мир. По условиям договора, подписанного в Рисквике, Людовик отказался от притязаний на Кельн и Пфальц, вернул испанцам Каталонию, очистил часть Лотарингии, Люксембург, Монс, Куртре. И удержал только ранее захваченные города Нижнего Эльзаса и Страсбург.

Думаете, урок пошел впрок? Ничуть не бывало. Обе стороны рассматривали договор лишь в качестве временной меры, сколачивая новые коалиции. Вызревали и поводы для новых столкновений. В Испании доживал свой век бездетный — Карлос И. А «испанское наследство» включало не только Испанию — еще и Сицилию, Южную Италию, Миланское герцогство, Фландрию, американские колонии, Филиппины. Сестры Карлоса были замужем за Людовиком XIV и императором Леопольдом. И Париж вовсю давил на Испанию, чтобы наследником ее престола стал французский принц Филипп Анжуйский. Вот и получилась бы мировая империя!

Конфликтная ситуация возникла и в Польше. Умер Ян Собесский. Королева Марыся намеревалась передать трон сыну, даже захватила королевские регалии. Куда там! Паны совсем разболтались, и наследственная династия их не устраивала. Ведь они лишились бы возможности торговать короной! Марысю изгнали и сговорились с Августом Саксонским. Но Людовик XIV задумал сделать польским королем еще одного своего принца, Франсуа Луи де Бурбона де Конто. Который считался любимцем всего Версаля — правда, не по причине каких-либо деловых качеств, а только из-за «обаяния» и сексуальной «всеядности». Французы развернули бурную деятельность в Варшаве, истратив на подкуп сенаторов и депутатов сейма з млн. ливров. Перетянули на свою сторону коронного гетмана Сапегу.

Замаячила возможность создания коалиции из Франции, Польши и Турции. Плюс Швеции, уже заключившей с Людовиком тайный союз. Пользуясь благосклонностью шведов, в Балтику вошла французская эскадра, чтобы оказать давление на поляков. Эти события имели далеко идущие последствия. «Великое посольство» Петра предполагало из Риги ехать морем в Голландию — теперь от плавания пришлось отказаться. И рижский губернатор Далберг как раз из-за этого принял посольство холодно. Он опасался, как бы русские не раскрыли закулисную игру Швеции в пользу французов, не предприняли каких-то ответных мер и подумывал о возможности вообще арестовать посольство и царя. А потом задерживал и обыскивал на предмет корреспонденции русских посольских курьеров, отправленных из Митавы в Москву. И действия Далберга через несколько лет станут поводом к развязыванию Северной войны.

А в Варшаве все разыгралось, как по нотам, королем избрали Конти. Его отправили морем в Данциг. Но тут уж всполошились Австрия, германские государства, Венеция, Россия. Опасность французско-польско-турецкого альянса была слишком очевидной. Петр с дороги послал приказ направить часть войск из Азова к польской границе. Поддержка императора и царя окрылила Августа, он отказался признать решение сейма. И выступил в Польшу с саксонской армией. Паны струхнули — у Смоленска и Великих Лук сосредотачивались стрельцы, с запада надвигались саксонцы, а пушки французских фрегатов, уж конечно, ничем тут помочь не могли. Август без сопротивления вступил в Варшаву, и сейм «переголосовал». Конти, пока плыл, узнал, что его уже низложили, и повернул обратно. Королем стал Август. Хотя для этого ему пришлось перейти в католичество, и от него ушла жена-лютеранка. Но он как-то не очень расстроился. Одной бабой больше, одной меньше… Польша же в разгуле подобной «демократии» окончательно утратила статус великой державы. Отныне ей осталось только тешить себя песней «Еще Польска не сгинела», будучи всего лишь объектом политических манипуляций Австрии, Германии, Франции, России, Англии. А потом и Америки…

Ну а проблемой «испанского наследства» озаботился Вильгельм Оранский. Организовывал антифранцузский союз, давил на Людовика и в 1698 г. добился соглашения, чтобы это самое наследство было поделено между Францией, Австрией и курфюрстом Баварским (тоже дальним родичем Карл оса Испанского). Кроме того, Франция обязалась, что принц Филипп, ежели он займет испанский трон, откажется от французского. Во избежание объединения двух держав. Впоследствии Людовик нарушит эти соглашения, что станет причиной войны «за испанское наследство». И в 1702–1713 гг. Францию разгромят вдребезги. В целом же войны Людовика привели к катастрофическому обнищанию французов и стоили им 3 млн. жизней. Это 20 % населения. Вот таким был «золотой век». Но от «золотого века» останется и будет развиваться сладкая зараза порожденных им соблазнов, внешнего блеска, цинизма…

В Америке к концу XVII в. насчитывалось 12–13 млн. жителей. Из них 1–1,5 млн. белых, 500–600 тыс. негров, 3–4 млн. метисов и мулатов, 7–8 млн. индейцев. Огромные внутренние пространства Северной Америки пока еще испытывали лишь косвенное влияние «бледнолицых» и были населены свободными и сильными племенами. На территории Колорадо и Аризоны навахо и апачи выдворили католических миссионеров и успешно вели войну с испанцами. А в джунГлях Гватемалы, на острове посреди оз. Петен-Ица, все еще существовал последний город-государство майя — Тайясаль. Он был обнаружен еще Кортесом, но располагался в таких дебрях, что добраться до него было чрезвычайно трудно. Несколько попыток покорить их майя-ицы отразили, и их надолго оставили в покое. Все так же, как и до европейского завоевания Америки, жрецы наблюдали за звездами, вели свои летописи, совершали древние обряды и приносили человеческие жертвы. Причем население государства непрерывно росло: в Тайясаль бежали индейцы-крепостные из испанских поместий. Наконец, Совет Индий решил, что с существованием такого «альтернативного» центра мириться нельзя.