Анатолий Нутрихин - Жаворонок над полем

Ночь кажется Петьке бесконечной. Наконец, он тормошит Митю, и уже новый сторож заботится о костре и табуне. А Шишов прижимается к теплому боку мерно посапывающего Ванятки и засыпает.

Мите зябко. Он кидает и кидает в костер сучья. Над его головой небо, усыпанное мерцающими точками звезд. Где предел вселенной? Астрономы проникли в тайны природы, но и им не все ведомо... Между тем, мириады небесных светил тают: скоро наступит утро. Да, хороши поездки в ночное!

...Митя, возможно, вспомнил бы и другие приятности летней жизни в Аремзянском и еще постоял на крыльце, созерцая благодатную картину деревенского утра, но заморосил дождь. Пришлось податься в сени и оттуда, из глубины дома, наблюдать, как набирают силу косые блестящие струи. Бойко закапало с крыши. От крыльца по тропинке потекла под уклон вода...

Дождило недолго, небо прояснилось. В ближнем лесу ожил птичий пересвист. Ветер вновь заиграл ветвями кедров, елей, берез... Ему есть, где разгуляться: тайга окружает село, словно море островок. В лесной глухомани бродят медведи и волки. Ни раз, собирая ягоды или грибы, Митя натыкался на величавых лосей, неспешно удалявшихся от него в чащу. Двигайся без лишнего шума и, возможно, увидишь белку-летягу или труженика дятла. Наступишь на сухой сук - обнаружишь себя. И застрекочет бдительная сорока, взбаламутит лесную живность, и та затаится.

У обитателей леса своя жизнь, повадки, у сельчан - свои. Аремзяне народ спокойный, покладистый. В повседневности держатся дедовских обычаев и навыков. От отцов научились пахать, сеять, жать, косить, порядок в семье блюсти. Живут не хуже, чем в соседних деревнях. Даже малость позажиточней, поскольку в их селе есть стекольный завод (его и фабрикой называют).

У крестьян в летнюю пору забот полон рот в поле, на огороде. На заводе трудятся меньше. В нем зимой не грех поработать побольше. Изготовляют мастера чашки и тарелки, вазы и бутылки, фарфоровые и фаянсовые сервизы. По всей западной Сибири покупают аремзянскую посуду. Детям любопытно, как из простой глины и песка делают чудесные вещи, и они тайком пробираются в гуту. Коли рабочие устали или у них что-нибудь не ладится, то шуганут ребятишек вон. А в добром настрое, - пошутят и на вопросы ответят. Мите и Паше посещать фабрику проще. Попросят отца, и Иван Павлович в свободную минуту ведет сыновей к печам.

- Приглядитесь внимательнее, - советует Менделеев - старший.

Он оживляется. Его иссеченное сеткой морщин лицо кажется сыновьям молодым. А ведь Ивану Павловичу за шестьдесят! Солидный возраст отца как-то не вяжется с живостью его поступков и речи. Будто и нет у него за плечами долгих лет нелегкой жизни... Мысль о том, что батюшка - почти старик, пришла Мите в голову впервые четыре года назад. Он примирился с ней не сразу, а свыкнувшись уже не вспоминал об отцовском возрасте. Вот только в последнее время Иван Павлович стал болеть. Немочь то надвигалась на него, то отступала. Сейчас отец был здоров, а голос его ясен и бодр:

- Вы поймите, мальчики, сколь искусны аремзянские умельцы! - говорил он. - Дело у них, на первый взгляд, нехитрое. Плавь песок, добавляй соду... А нужны годы, чтобы из новичка стеклодув получился. К жаре надо привыкнуть и глазомер отточить. А главное почувствовать, что стекло - живое. Вот Маршанов его чует...

У Сергея Маршанова, крупного сорокалетнего мужика, рубаха меж лопаток потемнела от пота. Влажно блестит лоб, перехваченный ремешком. Мастер споро ставит на огонь тяжелую посудину. Вскоре в ней клокочет расплавленная масса.

- Берегись! - остерегает Маршанов мальчиков и жестом велит им посторониться. А сам берет железную трубку и, округляя щеки, выдувает прозрачный дышащий шар, придает ему форму графина. И какого красивого! Однако стеклодув морщится: он не доволен, отдает графин помощнику, и тот выносит изделие из гуты и швыряет в ларь для стеклянного боя.

Этот ящик полон осколков и кусков спекшегося стекла. Мальчики выбирают из него оплавленные обломки и смотрят сквозь них на солнце. Стекла искрятся, переливаются изумрудными красками.

2. Разбойника поймали

С середины лета что-то изменилось в размеренной жизни села. Причину Митя уяснил себе только из разговоров мужиков, которые те вели по вечерам, сидя на лавочках возле изб. Они толковали о появившихся в округе "лесовиках", об убийстве в соседнем уезде исправника и поджоге там волостного управления. "Смута!" - многозначительно вздыхали мужики.

Однажды на большаке, пролегающем через село, показалась воинская команда. Впереди ехали верхами четверо офицеров в белых фуражках. Старший из них курил трубку. За начальниками серой массой пылила по дороге пехота. Над колонной колыхалась сеть штыков. Посредине Аремзянского, возле колодца-журавля, служивые остановились. Солдаты, сняв ранцы и составив ружья в козлы, черпали воду бадьей и жадно пили.

- Далече ли поспешаете, родимые? - любопытствовали бабы, угощая солдат съестным.

- То батальонному ведомо. У него приказ, а мы - подневольные, отвечали служивые, заигрывая с крестьянками.

- Полегче, у меня муж есть! - сердилась статная молодка, отводя руки не в меру ретивого унтера.

- А я тебя, любезная не, съем, - шутил ухажер. - У нашего майора бумага имеется, в которой сказано: всякий должен оказывать воинской команде содействие, а супротив ничего не чинить. Царский указ не исполняешь?

- Чего болтаешь-то? - растерялась баба. Ее выручил дед Никодим, пригрозивший унтеру клюкой.

Во время привала Марья Дмитриевна пригласила офицеров отобедать в ее доме. Те согласились и за столом похвалили кулинарные способности хозяйки. Впрочем, непринужденная беседа за столом не заладилась. Выяснилось только, что батальон послан на успокоение непокорной деревни. Двое из офицеров посетовали на вынужденное участие в столь неприятном деле, один молчал, а главный пробурчал, что долг есть долг, холопов баловать нельзя...

Вскоре призывно запел рожок. Колонна построилась и двинулась из села. За ней вслед бежали деревенские мальчишки. После ухода гостей Марья Дмитриевна сказала мужу:

- Все это тягостно, Ваня! Слава богу, что в нашей округе спокойно. Надолго ли?

- Авось, нас беда обойдет стороной, - успокоил ее супруг.

- Сейчас слухи идут, будто казенных крестьян пишут в помещичьи, заметила госпожа Менделеева. - Поэтому часть мужиков скрывается в лесу. Сказывают, близ самого Тобольска шастает опасная шайка. Ловить ее прислали драгун из Омска. Местных казаков и жандармов, знать, не хватает. За детей, Ваня, боюсь...

Находившийся в соседней комнате и ненароком слышавший этот разговор, Митя не разобрал негромкий ответ отца. Но было ясно: неподалеку бродит банда! Прямо как в книгах о разбойниках. Мальчику захотелось немедленно поделиться с кем-нибудь новостью. Он отыскал в саду Пашу, который лакомился в малиннике, и пересказал ему услышанное. К Митиному удивлению, брат невозмутимо ответил, что тревожиться не надо. У батюшки есть охотничьи ружья, двор караулят собаки, а у амбаров ночью бродит сторож Игнат и стучит в колотушку.