Хилэр Беллок - Ришелье

Сюлли, первый министр Генриха IV, очень способный государственный деятель, видя, что королева-мать хочет союза с Испанией, подал в отставку (январь 1611 года), так как был против такого поворота в политике, будучи ярым гугенотом.

Вместо него была создана комиссия из трех пожилых министров Генриха IV: Виллеруа, де Силлери и Жаннена, которых прозвали «три седых бороды». В мае 1611 года гугеноты собрались на ассамблею в Сомюре. «Три седых бороды» приказали им распустить ассамблею, но гугеноты отвечали, что не разойдутся до тех пор, пока их жалобы не будут удовлетворены ко-ролевой-матерью.

Несмотря на то, что у них были собственные крепости, гарнизоны которых оплачивались правительством — по Нантскому эдикту выплата денег могла продолжаться только восемь лет, но на самом деле продолжалась и дольше, — несмотря на то, что у них были и другие преимущества, они требовали, чтобы была создана двойная система управления страной, в которой они участвовали бы как равные, чтобы их религия получила полную свободу проповедовать свои принципы и чтобы гугенотские провинции могли образовывать между собой союзы.

Франция была на пороге гражданской войны. В руках правительства находилось шесть миллионов ливров, которые Генрих IV предназначал на расходы в будущей войне — после его смерти армия, сосредоточенная в Шампани, была распущена, — и королева-мать решила воспользоваться этой суммой для подкупа вождей гугенотов. Сюлли получил триста тысяч ливров, герцог де Буйон, будучи главным среди гугенотских князей, получил, вероятно, больше, но сколько именно, неизвестно.

Гугенотская ассамблея была распущена, но дело этим, конечно, не кончилось, потому что и остальным мятежникам захотелось отрезать кусок от жирного пирога.

В 1614 году принц Конде, принц королевской крови, поднял мятеж, обвинив королеву-мать в том, что она раздаривает государственные фонды своим фаворитам. Это было верхом цинизма, потому что он сам давно запустил руку в общественные фонды. К нему примкнул де Буйон с компанией. Мятежники заняли крепость Мезье и готовились к выступлению. Марии Медичи пришлось снова раскошелиться: Конде получил полмиллиона ливров, остальные — суммы, соответствующие их рангу. Кроме того, многие из них получили посты губернаторов провинций. После этого 15 мая 1614 года в Сент-Менюле был заключен мир между мятежным принцем и королевским правительством.

Однако гугенотская знать по-прежнему считала себя обойденной. Она потребовала собрать Генеральные штаты в полной уверенности, что депутаты выступят против королевы-матери и поддержат их требования. Гугеноты рассчитывали воспользоваться недовольством дворянства мантии и купцов, заявлением папы римского, что он сместит французского короля с престола как еретика. Они учитывали также недовольство дворян системой наследования должностей в парламентах, глухой ропот простонародья против набиравшего силу фаворита королевы-матери, итальянца Кончини и общее недовольство всех слоев населения изменениями во внешней политике страны, крутым поворотом в противоположную сторону от того курса, который проводил покойный король, пользовавшийся любовью всего народа.

Но гугеноты просчитались. Собравшиеся в Сансе депутаты не выразили недовольства политикой правительства, и Мария Медичи решила перевести собрание депутатов из Санса в Париж. 26 ноября 1614 года парижане увидели, как депутаты от дворянства, духовенства и городов торжественно прошли по улицам города в Собор Парижской Богоматери, где присутствовали вместе о королевой-матерью, Людовиком XIII и двором на мессе.

На заседаниях между депутатами от дворян и депутатами, занимавшими должности в парламентах, в управлении провинциями и даже при дворе и заплатившими за это из своего кармана, разгорелся горячий спор. Дворяне требовали покончить с наследованием должностей и, следовательно, практикой продажи мест в государственных учреждениях. Дворянство мантии, то есть юристы и чиновники, ответили на это требованием сократить размеры пенсий, выплачиваемых знати и дворянам. Они посчитали, что корона ежегодно расходует одиннадцать миллионов ливров на выплату пенсий и пособий знати и дворянам, тогда как дворянство мантии вносит ежегодно в казну полтора миллиона ливров.

Юристы и чиновники вместе с депутатами от городов — спустя сто семьдесят пять лет третье сословие будет также состоять в основном из них — выступили против позиции, занимаемой духовенством. Они предложили следующую резолюцию: право управления страной дано королю Франции от Бога; следовательно, он имеет право не подчиняться не только власти иностранных государей, но даже духовной власти самого папы римского.

Резолюция вызвала резкий отпор со стороны духовенства. Двадцатидевятилетний епископ из Люсона выступил на последнем заседании Генеральных штатов с речью, в которой отстаивал интересы духовенства — он предложил широко использовать сановников церкви в управлении страной, и закончил ее панегириком королеве-матери.

Женский монастырь в Фонтеро в долине Луары был большим и очень богатым. Множество сельских приходов подчинялось ему; на обширных полях, входивших в земельные угодья монастыря, трудились тысячи крестьянских семей. Но начались религиозные войны, и монастырь разорился и опустел.

Отец Жозеф, монах ордена капуцинов, в миру Франсуа Леклерк дю Трамбле, приехал в монастырь, чтобы возродить его былую славу, и сразу же энергично взялся за дело. Как вы помните, орден капуцинов был создан для того, чтобы укрепить контрреформационное движение, укрепить те основы католицизма, которые еще не удалось расшатать протестантам, напомнить верующим, погрузившимся в мирские заботы, о высоких идеалах истинной веры.

Великим постом, года за четыре до того, как были созваны Генеральные штаты, умерла настоятельница монастыря, по рождению принцесса из дома Бурбонов, тетка Генриха IV. Отец Жозеф поехал в Тулузу. Здесь в женском монастыре скрылась от мира вдова принца королевской крови, мадам де Орлеан. Она проводила все дни в посте и в молитвах. Тщетно уговаривал ее отец Жозеф переехать в Фонтеро и стать настоятельницей монастыря.

Фонтеро находится всего в нескольких километрах от Куссе, где летом отдыхал Ришелье. Конечно, до отца Жозефа [11] В то время, когда происходили описываемые события, отцу Жозефу было тридцать три года. Он родился 4 ноября 1577 года и, значит, был почти на восемь лет старше Ришелье. Его отец был председателем парламента, а затем послом Франции в Венеции, его мать, урожденная Лафайет, была близкой родственницей маршала Франции. дошел слух об энергичном и красноречивом молодом епископе, и он решил поехать в Люсон и предложить ему вместе с ним отправиться в Тулузу к мадам де Орлеан.