Наталья Котлякова - От Тарутино до Малоярославца

К тому времени два полка русской пехоты (Тобольский пехотный и 4-й егерский), возглавляемые командиром 4-й пехотной дивизии генерал-майором принцем Евгением Вюртембергским, перешли через Десенку и Рязанский овраг и продвинулись к селению Рожественно. Затем к этим частям примкнул справа 20-й егерский полк из отряда Орлова-Денисова, после чего под начальством принца Евгения оказалось 6 батальонов с тремя легкими орудиями [170]. Переправившись на правый берег Чернишни, эти войска приблизились к Калужской дороге, по которой должна была отступать вся группировка Мюрата. Правофланговый 20-й егерский полк майора А. З. Горихвостова очень лихо, с песней, ударил в штыки прямо на батарею Пельтье и уже достиг пушек, когда его атаковали карабинерские полки во главе с генералом Дефрансом. Одновременно на русских егерей обрушился с фланга 6-й кирасирский полк полковника шевалье Ж. Б. И. Мартена, находившийся во второй линии за 4-й тяжелой дивизией [171]. 20-й егерский полк успел построиться в каре, но французские карабинеры и кирасиры прорвали его и изрубили многих солдат (потери полка в тот день составили 336 человек, в т. ч. 180 убитыми и пропавшими без вести) [172]. Согласно «Рукописи карабинеров», эта успешная атака, в которой полковник Бланкар был ранен пулей в руку, явилась главной причиной остановки, а потом и отступления русской колонны. Сам принц Евгений Вюртембергский, отмечая в своих воспоминаниях «львиную храбрость» 6-го кирасирского полка, утверждал, что 20-й егерский полк, «встреченный конницей, потерпел потерю и выручен был уже другими двумя полками, с которыми и продолжал наступление» [173]. Тем не менее, захватить польскую батарею и перекрыть Калужскую дорогу русским не удалось. Хотя вскоре пехоту принца Евгения поддержали полки 1-го кавалерийского корпуса генерал-адъютанта барона Е. И. Меллера-Закомельского и 12 орудий конно-артиллерийской роты º 2, этих сил было недостаточно, чтобы помешать организованному отходу всей группировки Мюрата. Казачьи полки, находившиеся поблизости, не проявили должной активности, — захватив парк резервной артиллерии и экипажи, расположенные у Рожественно, они слишком увлеклись грабежом этой добычи (здесь в их руки попала часть багажей самого неаполитанского короля). Другой крупный отряд конницы Орлова-Денисова, пройдя мимо деревни Бринево (называемой также Гринево или Горнево), устремился дальше на север и вышел к Калужской дороге севернее Спас-Купли, где находилось дефиле, по которому группировке Мюрата предстояло отступать к селу Вороново. Чтобы прикрыть этот важный проход от нападения казаков французский маршал заблаговременно послал к Спас-Купле 1-й и 3-й пехотные полки Вислинского легиона (из дивизии Клапареда) и весь 4-й кавалерийский корпус Латур-Мобура, насчитывавший около 700 всадников. Отбросив русскую конницу, эти части удерживали дефиле до подхода главных сил Мюрата. Последние тем временем отступали в полном порядке, преследуемые только кавалерией и слабым отрядом Евгения Вюртембергского, и около 13 часов остановились на позиции под Спас-Куплей, причем части польской и французской пехоты были построены в каре. Спустя два часа огонь русской артиллерии совершенно затих, и французы спокойно ретировались к Воронову.

В результате пассивности русских корпусов (как тех, которые наступали по большой дороге из Тарутино и после занятия Винкова остановились на левом берегу Чернишни, так и тех, которые под общим руководством генерала от кавалерии барона Л. Л. Беннигсена наступали от Дедневского леса и остановились на линии деревень Рожественно и Круча), отход французских войск к Воронову не встретил затруднений. Общие потери группировки Мюрата 18 октября составили 2795 человек (790 убитых, 426 раненых, 841 пленный и 310 пропавших) [174]. Русские войска потеряли более 1500 человек [175]. Из корпусов французской резервной кавалерии особенно пострадал 2-й, потерявший 806 человек, в т. ч. 104 убитыми, 287 ранеными, 176 пленными и 239 пропавшими (большинство последних также следует причислить к пленным). Среди тех, кто попал в плен, оказался и начальник штаба дивизии Дефранса штабной полковник (adjudant-commandant) барон Ж. Мержес [176]. В 1-м карабинерском полку были ранены 3 офицера (лейтенант Байе, попавший при этом в плен, младшие лейтенанты Пирр и князь де Бово-Краон, которого вынес из боя вахмистр Гийо). Во 2-м карабинерском 1 офицер (капитан Анго) был убит и 10 ранены (полковник барон Бланкар, капитаны Де Прео и Матьё, лейтенант-старший адъютант Сотро-Дюпар, лейтенанты Крево и Прюдомм, младшие лейтенанты Де Майи, Мазукки, Пэи и Дювико), причем трое из них (Матьё, Прюдомм и Дювико) попали в плен. 1-й кирасирский полк потерял 8 офицеров [177]. Об убыли прочих чинов этих трех полков есть данные только по 1-му карабинерскому, который, согласно «Рукописи карабинеров», потерял около 45 унтер-офицеров и рядовых [178]. Тот же источник утверждает, что и 2-й полк имел примерно такие же потери, чему, однако, трудно поверить. Совершенно ясно, что урон рядового состава должен быть соразмерен офицерским потерям. В связи с этим более близким к истине представляется свидетельство бывшего трубача 2-го карабинерского полка К. Шеля, отметившего в своих мемуарах, что вечером 18 октября от его полка оставалось в строю всего 60 человек [179]. Конечно, указанная цифра не означает, что 2-й полк лишился в бою около 140 карабинеров, поскольку в числе отсутствовавших, очевидно, находились и те солдаты, которые потеряли своих лошадей. Можно предположить, что солдатские потери этого полка убитыми, ранеными и пленными составляли от 80 до 100 человек. Исходя из численности обоих карабинерских полков перед Винковским боем, следует признать, что они понесли весьма значительный урон (1-й полк около четверти состава, а 2-й — около половины).

Сражение за Малоярославец 12/ 24 октября 1812 года, решившее исход войны с Наполеоном, принесло много горя мирным жителям города.

Восстановленный в статусе уездного, Малоярославец в первое десятилетие XIX в. стал понемногу богатеть и благоустраиваться. Все больше появлялось каменных домов, расширялись и выравнивались улицы и площади… После сражения за город, вернувшиеся в него жители нашли лишь обгорелые развалины. Пробитые ядрами главы собора и приходских храмов, разоренный монастырь, всего несколько уцелевших жилых домов… Восстановление города после войны шло трудно и долго. И облик его со временем менялся. Планы и описания города после Отечественной войны 1812 года показывают нам Малоярославец совершенно не похожим на тот город, каким он был до нее. Только церкви не изменили своего местоположения. Представить себе, каким был городок, ставший, по словам графа Сегюра, «страшным полем битвы, на котором закончилось завоевание мира», можно на основе сопоставления отдельных документов ГАКО с описанием города и уезда 1775 года [180], топографическим описанием Малоярославецкого уезда Калужского наместничества 1785 г. [181]и копиями планов города 1768 г., 1808 г., 1810–1811 гг., а также с копиями планов Малоярославецкого сражения, выполненными русскими и французскими картографами [182]. Общее, весьма краткое, описание города на момент сражения дано в работах В. И. Ассонова [183], архимандрита Л. Кавелина [184], А. Е. Дмитриева [185]и А. А. Васильева [186]. Однако, цельного представления о городе, его площади, застройке, занятиях населения в работах названных авторов нет. Не претендуя на полноту освещения данного вопроса, мы попытаемся дать описание Малоярославца накануне Отечественной войны 1812 года, каким оно представляется по выявленным к настоящему моменту архивным материалам.