Наталья Котлякова - От Тарутино до Малоярославца

На следующий день Наполеону стало известно об отступлении Кутузова к Детчину, однако маршалы убедили императора не преследовать его и не ввязываться в новое сражение. Затем пришло сообщение о поражении авангарда Понятовского. Поэтому пришлось отказаться и от движения через Медынь и Ельню. Наполеон решил отступать через Верею на Можайск. Понятовскому велено было отослать свои обозы в Можайск, а самому — прикрывать Медынскую дорогу в с. Егорьевском. Вечером 15/27 октября Понятовский доносил из с. Суботино, что казаки показались сначала перед авангардом Лефевра в Егорьевском, а затем перед фронтом самого корпуса, где они оставались до наступления ночи. В ночь на 28-е князь известил, что опрошенные жители не знают прямой дороги из Егорьевского в Гжатск и единогласно утверждают, что пройти туда можно только через Можайск. 16/28 октября Паскевич сообщил из Медыни: «Неприятель в Егорьевске; от пленнаго, взятаго казаками, узнали, что перед нами Понятовский с 2 пехотными польскими дивизиями и 3 французскими полками. Он также говорит, что слух носится, что оне хотят идти через Медынь в Калугу ». На следующий день он донёс А. П. Ермолову из Кременского, что «неприятель, ретируясь от Вереи к большой дороге, жжет все селения». [302]

Итак, бой под Медынью Наполеон и Кутузов оценили по-разному. Последний решил, что противник пытается обойти его по Медынской дороге, чтобы прорваться к Калуге, и потому отступил на юго-запад. Наполеон же посчитал, что дорога через Юхнов и Ельню на Смоленск прочно перекрыта русскими войсками, и что ему не остаётся ничего другого, как возвратиться на Старую Смоленскую дорогу.

«Неприятель вступил в пределы наши… Сего ради при всей твердой надежде на храброе наше воинство полагаем мы за неодходимо нужное собрать внутри государства новые силы… противу всех вражеских замыслов и покушений… Да встретит он в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицына, в каждом гражданине Минина… Народ русской! Храброе потомство храбрых словян!.. Соединитесь все: со крестом в сердце и с оружием в руках», — с такими словами обратился император Александр I «ко всем сословиям и состояниям» в манифесте 6 июля 1812 года о создании ополчения. Одной из первых на призыв государя откликнулась Калужская губерния. Уже 11 июля калужский гражданский губернатор тайный советник Павел Никитич Каверин докладывал министру полиции о том, что калужское дворянство в три недели готово сформировать ополчение «до двух тысяч чел. и более, в том числе 500 конных, снабдив их имеющимся здесь… оружием». 16 июля это предложение было одобрено Александром I.

18 июля 1812 года император подписал манифест об организации округов ополчения, согласно которому Калужская губерния была отнесена к 1-му округу ополчения. В 5 пункте манифеста особо подчеркивалось, что «вся составляемая ныне внутренняя сила… есть… временное верных сынов России ополчение, устрояемое из предосторожности в подкрепление войскам и для надежнейшего охранения отечества. Каждый из… воинов… не принуждается к перемене одежды, и по прошествии надобности… всяк возвратится с честью и славою в первобытное свое состояние и к прежним своим обязанностям». Еще за четыре дня до выхода этого манифеста Александр I одобрил предложение Комитета по делам ополчений о том, что в губерниях для формирования ополчений учреждаются два комитета: первый — «для приема и вооружения людей, також и для сведения обо всем, касающемся до продовольствия оных»; второй — «для приема и записи пожертвований, також для сохранения и отпуску их по назначению».

Ополченец Калужской губернии. 1812 год. Миниатюра. А. Сомов

25 июля состоялось первое заседание 1-го Комитета калужского ополчения, определившее порядок формирования ополчения, его обмундирования, снаряжения, вооружения и содержания. Десятью днями раньше Каверин доложил министру полиции генерал-лейтенанту А. Д. Балашову, что в Калуге имеются 16542 пики и 1536 наконечников пик, 906 сабель, 495 ножей, 483 пистолета, 7 шпаг, 81 тесак, 18 палашей, 29 рогатин и 4 бердыша, которые он намерен использовать для вооружения ополченцев. Обмундирование воинов ополчения должно было включать «серые кафтаны из крестьянского сукна… по колено… из такового ж сукна длинные шаровары, две рубашки русские с косым воротом и двое холстинных портов, платок на шею, фуражку на голову суконную и двое хороших русских смазных от сырости сапог… сверх шароваров… рукавицы с теплыми варежками, трое портянок, суконные онучи… овчинный полушубок… кушак… какой кто может». На шапки нашивался «из медной латуни крест и внизу оного вензелевое е(го) и(мператорского) величества) имя». Пешему воину полагался кожаный ранец, а конному — чемодан (позднее замененные суконными) таких размеров, чтобы в них «входила одна рубашка и двое холстинных портов, рукавицы с теплыми варегами, двое портянок, суконные онучи и запасные сапоги… на трое суток сухарей». Конный воин имел еще и холстяной мешок для овса. Предусматривалось, что дворянство губернии обеспечивает воинов трехмесячным запасом продовольствия, «жалованьем по рублю на месяц» и лошадьми. В принятом Комитетом постановлении подчеркивалось: «Конь же с представлением воина должен быть представлен годный для верховой езды, не старых лет, немалорослый и здоровый, словом, к предназначению способный, с седлом русским крепком, с потником поярковым, с уздою чумбуром, пафями и паперсью из сыромятных ремней».

Для конного полка было принято решение брать одну лошадь с 240 душ. Но для многих мелких хозяйств это оказалось слишком обременительно. Поэтому стоимость лошади в военное время в размере 200 рублей делилась по душам с добавлением стоимости ее седла и прибора. В результате получалось по 88 копеек с души. Из этого расчета мелкие помещики должны были вносить деньги на закупку лошадей, в зависимости от числа душ мужского пола, которыми они владели согласно последней ревизии.

На собрании дворянства Калужской губернии, продолжавшемся 27–31 июля, начальником ополчения был избран отставной генерал-лейтенант Василий Федорович Шепелев, а его заместителем — генерал-майор в отставке Александр Алексеевич Чесменский. Было решено иметь в составе губернского ополчения один конный и пять пеших полков, а также егерский батальон из 656 воинов. Начальниками ополченных формирований были избраны отставные офицеры: бригадир князь Д. С. Львов (помещик Перемышльского уезда) — 1-го пешего полка, полковник И. И. Раевский (помещик Калужского уезда) — 2-го пешего полка, капитан 2-го ранга М. Л. Львов (помещик Медынского уезда) — 3-го пешего полка, полковник П. П. Яковлев (помещик Лихвинского уезда) — 4-го пешего полка, полковник А. Д. Шепелев (помещик Жиздринского уезда) — 5-го пешего полка, подполковник Д. И. Львов (помещик Мосальского уезда) — конного полка, подполковник А. Ф. Сухотин (помещик Боровского уезда) — начальником отдельного егерского батальона.