Арсений Насонов - «Русская земля» и образование территории древнерусского государства: Историко-географическое исследование

Чрезвычайно любопытно, что города, перечисленные в приведенном известии Никоновской летописи, кроме Пронска, принадлежали к числу окраинных по отношению к Рязанскому княжеству; они действительно существовали в XIV–XV вв.; и в XV в. Рязань распространяла на них свою власть или рассчитывала на это. Так, Тула известна нам по документам XIV–XV вв. Существование рязанской Тулы в XII в. никакими источниками не подтверждается. Территория тульского района в XII в. принадлежала к Черниговской «области» (Дедославль). Как видно из договора 1402 г., Тула в начале XV в. принадлежала Рязани [716]. В конце XV или в начале XVI в. она отошла к Москве. Равным образом в первой половине XV в. Елец входил в состав Рязанской земли, как видно из известия Симеоновской летописи под 1415 г. В XIII в., судя по родословным елецких Князей XIV в., Елец мог принадлежать Черниговскому княжеству, а в конце XIV в. Елецкое княжество находилось уже в зависимости от Рязанского [717].

О Дубке на Дону мы знаем, как о рязанском городе, сожженном Мамаем [718]. Несомненно, что летопись разумеет здесь тот самый Дубок, который упоминается в списках городов летописных сборников («и в верху Дону Дубок») в числе «градов рязанских». Никаких указаний на существование рязанского Дубка в XII в. источники не дают. Под г. Осетром, вероятно, разумеется тот самый «Новгородок на Осетре», который также упоминается в числе «рязанских» в списке городов. Города Осетра в XII в. источники не знают. Наконец, о Мценске, входившем в XII в. в состав Черниговской области, нам известно, что в XV в. он принадлежал Литве [719]; знаем также, что в 1456 г. рязанские воинские люди воевали Мценск [720]. Весьма вероятно, что в XV в. Рязань рассчитывала распространить со временем на Мценск свое влияние. В начале XVI в. Мценск перешел к Москве [721].

Наблюдения наши в полной мере подтверждаются анализом другого известия Никоновской летописи под 1147 г. — о том, что Святослав Ольгович, повоевав Голядь, возвращается в Рязань и затем едет на Москву: «съ Рязани из Тешилова». Как видно из рассказа Ипатьевской летописи, Святослав, исполняя приказание Юрия Долгорукого, воевал Голядь на «верх Поротве», а затем получил приказ ехать на Москву. На Москву он поехал с Лобынска, с устья Протвы, куда и вернулся, как прямо говорится в Ипатьевской летописи [722]. В XII в. течение р. Оки выше Колтеска принадлежало Черниговской «области». К XIV в. устье Протвы (Новый Городок), район Нары и район Тешилова принадлежали уже Рязанскому княжеству. Земли по Протве и Наре были приобретены от Рязани Москвой в XIV в. [723]Что касается Тешилова, то он принадлежал Рязани и в XV в. отошел к Москве, как отмечено в договоре 1483 г. [724]Тешилов лежал ниже и Протвы и Нары [725]. Автор XV в. заменил район устья Протвы Тешиловым. Само существование Тешилова до XIV в. источниками не подтверждается. В списке городов Тешилов намечен среди «рязанских», каким он и был в XV в.

Итак, приведенные известия Никоновской летописи не являются тем доброкачественным материалом, опираясь на который можно было бы делать прочный вывод. Оговоримся, что мы имеем в виду только известия Никоновской летописи XII и начала XIII в. Известия Никоновской летописи XIV–XV вв. подобных сомнений у нас не вызывают.

В XII и начале XIII в. рязанская территория граничила на северо западе с черниговской в районе черниговского Свирельска, причем граница проходила восточнее черниговского Колтеска на Оке (Тешилов лежал на Оке выше Колтеска). Далее, она пересекала р. Осетр и шла где-то между рязанским Пронском и черниговским Дедославлем. Возможно, что здесь рязанские владения непосредственно не соприкасались с черниговскими и что здесь шли места, мало обитаемые и неосвоенные. Верховья р. Прони, видимо, были рязанскими. По крайней мере здесь находим погост Заячеиы, доходы с которого были переданы Ольгову монастырю рязанскими князьями (Ингваром и др.), боярами и мужами [726]. Как явствует из текста грамоты, погосты эти были погостами в территориальном смысле слова. Но распространялась ли рязанская дань на верховья Дона? Предполагать это возможно, но данных для решения этого вопроса у нас нет. Верховья Дона в древности были заселены. О следах древнего населения на берегах верхнего Дона, обратившихся к концу XIV в. в безлюдную пустыню, повествует «Хождение Пименово в Царьград» (1389 г.). От Переяславля-Рязанского путники, волоча за собою три струга и насад на колесах, прошли к верховьям Дона, где спустили суда. На второй день они дошли до «Чур Михайловых» [727]— места, где «некогда» был «град», и сели в суда: «Бысть же сие путное шествие печально и унылниво, бяше бо пустыня зѣло всюду, не бѣ бо видѣти тамо ничтоже: ни града, ни села, аще бо и быша древле грады красны и нарочиты зѣло видѣнием мѣста, точью пусто же все и не населено; нигдѣ бѣ видѣти человѣка, точию пустыни велиа, и звѣреи множество: козы, лоси, волцы, лисицы, выдры, медвѣди, бобры, птицы орлы, гуси, лебеди, жарави и прочая и бяше все пустыни велиа». Когда они подплывали к Тихой Сосне, то видели «столпы камены бѣлы, дивно же и красно стоят рядом, яко стози малы, бѣлы же и свѣтли зѣло, над рѣкою над Сосною» [728].

Итак, в конце XIV в. были видны еще остатки некогда «красных» и «нарочитых» городов.

Согласно повести о нашествии Батыя, сохранившейся в Новгородской 1-й летописи, Академической и Воскресенской летописях, «Воронаж» находился на пути из Нузлы (Нузы) к Рязани. К Нузле «в землю Рязанскую» татары подошли «лесом». По предположению Надеждина и Неволина, Нузла — это Уза, приток Суры [729]. Но летопись говорит, что татары ее «взяша», почему скорее можно думать, что здесь речь идет не о реке, а о городе. Последнее подтверждается тем, что в списке городов летописных сборников имеется город «Онузѣ». Поскольку в этом списке город «Онузѣ» помещен среди «литовских», правильнее думать как будто, что он лежал к западу от «Воронажа», а не к востоку. Татары перед нападением на Рязанскую землю могли пройти к западу от «Воронажа», в сторону р. Сосны, для того, чтобы отрезать путь «полем» из Рязанской «области» в киевское Поднепровье, согласно правилам своей стратегии. К сожалению, местоположение Нузлы неизвестно, и вопрос о том, где татары первоначально остановились, приходится оставить открытым.

Простирались ли рязанские владения далеко в глубь половецких степей? Захватывали ли они места по Червленому Яру, по Хопру и по Великой Вороне? Мы считаем необходимым поставить этот вопрос потому, что, согласно известиям XII в. Никоновской летописи, места эти лежали «в Резани».

Рост рязанской «областной» территории падает преимущественно на последние десятилетия XI и первые десятилетия XII в., и есть основания полагать, что до нашествия половцев рязанская территория на Оке не была еще обширной. Мало вероятно, чтобы «Рязань», занимая небольшую территорию по Оке, в первой половине XI в. представляла собою обширнейшую степную «область». Вся известная нам рязанская «областная» территория по составу славянского населения была вятичской. Даже «Воронаж» заселялся, повидимому, не северянами, а вятичами, выходившими с Оки; так заставляют думать новейшие археологические разыскания [730]. Но славянские обитатели среднего Дона и его притоков уже не были вятичами. По всем признакам здесь обитали северяне. Мало вероятно, чтобы места, лежавшие в глубоком тылу половецких кочевий, сохраняли связь с Рязанью по суду и дани.