Оксана Балазанова - Знаменитые мистификации

Шекспир был сыном сравнительно зажиточных родителей, занимавших достаточно видное положение среди стратфордских горожан. Поэтому нет оснований считать, что он не посещал местную школу. Конечно, находясь в Лондоне, он должен был самостоятельно пополнять свои знания. Но такой путь был проделан многими другими современными ему драматургами. Книги же вовсе не были тогда так дороги, как полагают антистратфордианцы. Дешевые издания («кварто») продавались по нескольку пенсов за томик – по цене, вполне доступной для пайщика театра «Глобус». А в этих дешевых изданиях было опубликовано немало исторических хроник, переводов греческих и римских классиков, географических сочинений и т. п. Изучение пьес Шекспира показывает к тому же, что представление о необычной учености их автора – преувеличение. Все сведения, которые содержатся в них, Шекспир мог почерпнуть из небольшого числа изданных в то время книг, а грубые ошибки, которые ему свойственны, в частности в географии, вряд ли могли быть сделаны высокообразованными аристократами или, например, крупнейшим ученым Фрэнсисом Бэконом.

С другой стороны, пьесы Шекспира действительно отражают глубокое знание их автором одной области – законов театра, что вполне естественно для профессионального актера и маловероятно для аристократических дилетантов, у которых в числе различных увлечений было и занятие драматургией. Ничего нет странного и в знании нравов двора, поведения государственных деятелей, которое обнаруживает Шекспир-актер придворного театра. Знание деталей быта и географии других стран могло быть почерпнуто не только из книг, но и из рассказов товарищей-актеров (английские труппы в те годы не раз выезжали на континент, где давали спектакли, пользовавшиеся большой популярностью). Наконец, многие пьесы Шекспира являются переделками – хотя и гениальными – более ранних пьес на ту же тему. Такой путь создания новых произведений для театра считался тогда вполне нормальным. Детали, на которые указывают антистратфордианцы, могли быть, несомненно, почерпнуты Шекспиром из пьес, послуживших для него материалом, а они в значительной своей части не дошли до нас. Эти же источники объясняют и загадку совпадений между отдельными местами в записных книжках Бэкона и пьесах Шекспира – и тот и другой, вероятно, использовали одни и те же материалы.

При внимательном анализе самые «неопровержимые» доказательства антистратфордианцев рассыпаются как карточный домик. Например, загадка памятника. Так, была подробно исследована книга, в которой памятник Шекспиру изображен в виде, отличающемся от современного. И что же выяснилось? Ее автор Уильям Дугдейл, писавший в середине XVII века, еще не питал особого пиетета к имени Шекспира. Памятник великому драматургу срисован им в числе других местных «древностей». Сравнили изображения в книге остальных памятников с их оригиналами и установили, что почтенный антиквар часто путал, очевидно, рисуя по памяти, десятки бегло осмотренных им достопримечательностей. А автор первой биографии Шекспира Роу попросту скопировал рисунок из книги Дугдейла. Таким образом, утверждение о переделке монумента превращается из почти неоспоримого факта в явную легенду. В 1725 году памятник бесспорно уже имел современный вид. Имеется также свидетельство стратфордского учителя Джозефа Грина. Он принимал участие в сборе средств на ремонт надгробия в 1749 году. В сентябре того же года, после уже произведенного ремонта, Грин отмечал, что было проявлено особое старание сохранить памятник в прежнем виде. (Однако в 1769 году писатель Гораций Уолпол отмечал, что городские власти Стратфорда «весьма сильно приукрасили Шекспира», явно намекая на переделку памятника.) Маловероятно, чтобы учитель из Стратфорда сделал публично такое заявление, не опасаясь быть тут же уличенным во лжи сотнями свидетелей, если бы памятник подвергся изменениям. Да и не было бы причин специально оправдываться и лгать: тогда еще не существовало «шекспировского вопроса». Что же до «неромантической» внешности изображенного в камне лица – что поделать: не всем удается в 52 года выглядеть аполлонами и купидонами.

Кстати, обстоятельства смерти Шекспира тоже доказывают, что не бесталанный ростовщик и пропойца умер в Стратфорде, а драматург, пусть и отошедший от дел. По свидетельству современников, Шекспир заболел и умер после пирушки, в которой участвовали приехавшие к нему в 1616 году в Стратфорд из Лондона Бен Джонсон и земляк Барда поэт и драматург Майкл Дрейтон. Для отставного 52-летнего актера пирушка оказалась роковой. Шекспировед С. Шенбаум предполагает, что визит поэтов был приурочен к венчанию дочери Шекспира Джудит. Его предположение кажется логичным: Джонсон и Дрейтон навестили «отставного» поэта и драматурга, собрата по перу. Но если считать, что в Стратфорд в 1612 году уехал неграмотный ростовщик и второстепенный актер Шакспер, подставное лицо в проекте, то визит кажется, по меньшей мере, странным. Зачем было поэтам посещать недалекого человека, покинувшего Лондон четыре года назад? Вряд ли для «духовного» общения.

Литературоведческий анализ разрушает миф об аристократических симпатиях Шекспира, показывает, что наивно отождествлять драматурга с персонажами его пьес. К тому же нельзя забывать, что Шекспир был человеком своей эпохи, а в конце XVI века прогрессивная роль монархии в Англии еще не была полностью сыграна. «Код» в пьесах Шекспира, обнаруженный бэконианцами, как показали работы экспертов по шифрованию, также оказался выдумкой. При таких методах «расшифровки» из текста пьес можно извлечь любую фразу, в том числе и утверждение, что они написаны Шекспиром из Стратфорда.

Или взять подписи Шекспира. Детальный графологический анализ показывает, что все они на разных документах имеют характерные общие черты и, следовательно, принадлежат одному и тому же лицу. А различное написание фамилий вовсе не было какой-то редкостью в елизаветинской Англии. Фамилии многих исторических деятелей и писателей той поры дошли до нас в десятках транскрипций. Отпадают также доказательства «неграмотности», которые вообще нелепы в отношении актера придворной труппы, обязанного быстро разучивать порученные ему роли. В 1930-х годах было опубликовано письмо 1615 года драматурга Фрэнсиса Бомонта Бену Джонсону, в котором подчеркивается, что, мол, Шекспир достиг крупных успехов, не имея образования. Это никак не может относиться к аристократам, окончившим Кембриджский или Оксфордский университеты. Сам Джонсон, называя в своем известном отзыве Шекспира «нежным лебедем Эйвона» (т. е. из Стратфорда-на-Эвоне), пишет, что тот знал «плохо латынь и еще хуже греческий язык». (Антистратфордианцы считают и эти слова Джонсона результатом «заговора», имеющего целью скрыть подлинного автора.)