Бэзил Лиддел-Гарт - Решающие войны в истории

Доля британского войскового контингента во французском плане обосновывалась меньше расчетом, нежели «европеизацией» военной организации и идеологии Англии, происходившей в течение предыдущего десятилетия. «Континентальное» влияние незаметно приучило Англию к молчаливому согласию с ролью приложения к французскому левому крылу и привело к забвению исторического использования Британией мобильности своих сил как морской державы. На военном совете, после начала военных действий, лорд Робертс, отозванный из своей отставки, выступил за отправку британских экспедиционных сил на бельгийское побережье, где они могли бы укрепить сопротивление бельгийской армии и, в силу самой ситуации, угрожать тылу германских армий, продвигающихся во Францию через Бельгию. Но генерал Генри Уилсон, начальник оперативного управления, в конечном итоге уговорил генеральный штаб действовать в прямом сотрудничестве с французами. Неофициальные переговоры, которые велись в интервале 1905–1914 годов, подготовили почву для изменения старой военной политики Англии, которой она придерживалась столетиями.

Этот свершившийся факт пересиливал не только стратегическую идею Робертса, но и стремление Хейга отложить высадку десанта до прояснения ситуации и даже более ограниченное возражение Китченера против формирования экспедиционных войск так близко к французам и к границе.

Пересмотренный французский план был той вещью, которая требовалась для превращения первоначального германского плана, намеченного в 1905 году графом фон Шлиффеном, в настоящее непрямое воздействие. Столкнувшись с глухой стеной, которую представляла французская укрепленная граница, военная логика требовала поиска обходного пути — через Бельгию. Шлиффен избрал это направление, и причем для наступления максимально широким фронтом. Как ни странно, французское командование даже после того, как в августе 1914 года Бельгия подверглась вторжению, не могло поверить, что немцы пойдут другим, а не самым коротким путем, южнее Меза (Мааса). По плану Шлиффена основная масса германских войск была сосредоточена на правом крыле армии вторжения. Правое крыло должно было, сметая все на своем пути, пройти через Бельгию и Северную Францию и, продолжая движение по огромной дуге, постепенно повернуть влево и далее на восток. Своим правым флангом проходя южнее Парижа (а пересекая Сену возле Руана), оно, таким образом, оттеснит французов назад к Мозелю, где им ударят в тыл, и французы окажутся на наковальне, сформированной крепостями Лотарингии и швейцарской границей.

Но настоящее изящество и непрямолинейность плана заключались не в этом географическом развороте, а в идее, которая руководила размещением сил. Достижение первоначальной внезапности замышлялось с помощью объединения резервных корпусов с действующими соединениями в момент начала движения наступающей массы. Из 72 дивизий, которые будут в наличии в то время, пятьдесят три намечались для охватывающей группировки, десять должны были образовать фронт в сторону Вердена и всего лишь девяти было суждено сформировать левое крыло вдоль французской границы. Это уменьшение численности левого крыла до минимально возможного размера было хитроумно рассчитано для того, чтобы увеличить эффект действий правого крыла. Потому что, если бы французы, начав наступление в Лотарингии, оттеснили левое крыло назад к Рейну, им бы было трудно парировать германское наступление через Бельгию, и чем дальше бы они продвигались, тем труднее было бы им. Как в случае вращающихся дверей, если сильно нажать на одну их сторону, другая сторона повернется и ударит вас в спину, и чем сильнее нажимать, тем сильнее будет удар. Рассматривая ситуацию географически, количества вооруженных сил, огромные в сравнении с театром военных действий, превращали операцию Шлиффена через Бельгию в стратегический ход с несколько ограниченной непрямотой. Психологически его замысел и распределение войск на левом фланге определенно придавали ему характер непрямых действий. А французский план сделал его идеальным. Если бы призраки могли хихикать, так и усопший (в 1913 г.) Шлиффен должен был посмеиваться, видя, что французов даже не надо было заманивать в его ловушку. (Последними словами умирающего фельдмаршала были: «Не ослабляйте правый фланг! Доведите дело до решающего сражения!». — Ред. ) Но его смешки должны были бы скоро смениться досадой. Потому что его преемник Мольтке (младший племянник Мольтке Старшего, в 1858–1888 гг. начальника прусского, затем имперского Генштаба, разработчика планов войны с Данией (1864), Австрией (1866) и Францией (1870–1871), фактического главкома вооруженных сил в последних двух войнах. — Ред. ) отказался от выполнения плана Шлиффена, поскольку уже переделал его и подпортил в ходе предвоенной подготовки.

В период между 1905 и 1914 годами, когда в его распоряжении оказалось больше войск, он увеличил численность левого фланга непропорционально правому. (Сделав это соотношение 1:3, тогда как у Шлиффена соотношение левого и правого (ударного) флангов 1:7. — Ред. ) Левый фланг он обезопасил, но и сам план стал менее безопасным, и командующий начал непрерывно подкапываться под его основы, и все это кончилось крушением плана.

Когда в августе 1914 года началось французское наступление (попытка наступления в Лотарингии. — Ред. ), Мольтке овладело искушение принять вызов прямым образом и искать решения в Лотарингии, отложив охватывающее движение правым крылом. Импульс был лишь одномоментный, но в этот короткий промежуток времени он развернул на Лотарингию шесть недавно сформированных эрзац-дивизий, которые до этого по плану должны были увеличить ударную мощь его правого крыла. И этот свежий прирост сил настроил маленьких «князей-командиров» в Лотарингии на еще большее пренебрежение выполнением своей самоограничивающей роли. Принц Рупрехт Баварский вместо продолжения отхода и заманивания французов остановил свою армию, готовый принять бой. Полагая, что французское наступление развивается слишком медленно, он договорился с соседом встретить его своим контрударом. Две немецкие армии (6-я и 7-я) здесь вместе насчитывали 25 дивизий, а посему не имели превосходства, а также стратегической позиции, которая позволяла бы нанести решающий контрудар. В результате французы были просто отброшены назад к своему укрепленному барьеру, где не только восстановили и увеличили свою силу сопротивления, но и перебросили войска на запад для участия в битве на Марне.

Германская операция в Лотарингии подорвала план Шлиффена даже еще более серьезно, хотя и менее очевидно, чем всевозрастающее снижение веса и роли ударного правого крыла. Тут, однако, появилась промежуточная причина. С правого фланга Мольтке снял вначале семь дивизий, чтобы осаждать (или блокировать) Мобеж, Живе и Антверпен; затем четыре дивизии ушли на укрепление фронта в Восточной Пруссии. Когда 1-я германская армия Клука на крайнем правом фланге преждевременно изменила направление по просьбе соседа (2-я армия фон Бюлова) и с согласия Мольтке и тем самым подарила гарнизону Парижа шанс ударить ей во фланг, тот факт, что в наличии было только 13 германских дивизий против 27 франко-британских дивизий (британская экспедиционная армия в начале войны насчитывала всего 4 пехотные дивизии и 1 с небольшим кавалерийскую дивизию. — Ред. ) на этом решающем фланге, проливает яркий свет на то, как было ослаблено «решающее крыло Шлиффена» — и в прямом, и в переносном отношениях. Ибо если недостаточность немецких сил была вызвана сокращением сил правого крыла, то французское превосходство объяснялось приведшими к нему неверными действиями германского левого крыла.