Мамед Ордубади - Тавриз туманный

- А как смотрят на это ваши братья?

- Пока братья были здесь, они не допускали и мысли о подобном бесстыдстве. Дядя несколько раз делал предложение, но братья возмущались, и он не заговаривал об этом.

- А где сейчас ваши братья?

- Откуда я знаю?

- Как, то есть, "откуда знаю"? Разве вы не знаете, куда они уехали?

- Конечно, нет.

- Разве, уезжая, они ничего не сказали вам?

- Сказали. Они обняли меня, поцеловали и заплакали. Последними словами их было: "Набат, не поддавайся. Мы знаем, что тебя хотят разлучить с нами и сделать несчастной". Так и случилось, - я осталась одна.

- А зачем вы пошли гадать к цыганке?

- Я хотела погадать на братьев, узнать, где они. Чтоб спастись от этого позора, я думала бежать к ним.

- Зачем же, зная о вашем положении, они уехали, оставив вас одну?

- Они не могли оставаться.

- Почему?

- Откуда я знаю.

- Что же их вынудило к этому, бедность?

- Нет! Они не могли оставаться.

Набат-ханум умолкла. Она или стеснялась сказать или что-то скрывала от меня.

- Мы с самого начала условились, что вы расскажете мне все, как было, вновь настойчиво заметил я. - Но вы опять что-то скрываете. Какой смысл не доверять мне, когда вы сами находитесь у меня в доме и доверили мне свою жизнь?

Набат-ханум перевела дыхание и, проведя кончиком языка по пересохшим от страха губам, шепнула:

- Тайна моих братьев еще страшнее; вот почему я не хочу сообщать ее человеку малознакомому. Но я думаю, что в вас есть и совесть и честь. Такое отношение к несчастной, беззащитной девушке может проявить только обладающий благородством революционер. И мои несчастные братья были революционерами.

- Революционерами?

- Да, оба. После вступления в Тавриз Гаджи-Самед-хана, они скрылись. Мой же бессовестный дядя для достижения своей цели добивался их ареста и хотел передать их в руки Гаджи-Самед-хана.

- Как же им удалось бежать из Тавриза?

- У них был один друг - кавказец. Он снабдил их деньгами и удостоверениями и помог им скрыться. Дай ему бог здоровья. Ах, если бы мне удалось разыскать этого кавказца! Я каждый день отправлялась в окопы и носила им обед. Увы! Ни одна пуля не поразила меня тогда и не избавила от этого бесчестья.

- В каких окопах были ваши братья?

- В окопах у Голубой мечети. Я каждый день носила им обед. Они делились обедом с товарищами. Потом я забирала посуду и возвращалась домой.

- Почему же вы сами не стали революционеркой?

- Этот вопрос несколько раз задавал мне и тот кавказец, но что я могла бы делать?

- Очень много. Если бы вы были революционеркой, вы бы не верили в гаданья и не попали бы в расставленные вам сети. А теперь, послушайте, я назову вам имена ваших братьев. Старшего звали Салех-Ага, а младшего Пэрвизом.

- Вы! Это вы, да? - удивленно и словно что-то припоминая, спросила Набат-ханум и снова заплакала.

Взяв ее руки в свои, я начал успокаивать ее. Наконец, с большим трудом овладев собой, она сказала:

- Значит, вы тот самый человек. Теперь я вспоминаю, вы тот кавказец, который предлагал мне стать революционеркой. Я видела вас, когда вы метали бомбы. Эта рука несколько раз пожимала мою. Не знаю, поможет ли мне она и теперь, в эти трудные для меня минуты?

- Эта рука избавила вас от большой опасности и привела в дом вашей тетки.

- Тетки? - поднявшись с места, спросила Набат-ханум и обвела комнату удивленным взглядом.

- Да, тетки! Разве жена Мешади-Кязим-аги не сестра вашей матери?

- Да, сестра! О, боже, я так же счастлива, как несчастна!

- Теперь остается одно. Вы ни одному человеку не скажете о событиях этой ночи, иначе вы погубите и меня и ваших братьев и сами будете несчастны.

- Верьте мне, я не обмолвлюсь ни словом. Эта тайна уйдет со мной в могилу.

- А теперь думать больше не о чем. Сегодня вы ночевали у вашей тетки. Об этом вы расскажете завтра матери и отцу. Думаю, что они поверят. Что касается вашего дяди, я беру на себя избавить вас от его притязаний. Теперь встаньте и пройдите в комнату направо. Можете спать, как у себя дома!

- Нет, нет. Я останусь здесь. Не беспокойтесь. Я не хочу лишать вас удобств.

- У меня есть своя комната. А та предназначена для гостей.

В пять часов утра мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.

МАХМУД-ХАН

Днем Махмуд-хан вместе с Ираидой и Сардар-Рашидом строил планы женитьбы на Нине, а по ночам, сидя в цыганском вертепе, ожидал, что ему приведут американку.

Махмуд-хан жаждал удалить меня из Тавриза, но он не посмел бы сделать это через консула или Гаджи-Самед-хана, так как они не согласились бы на это. Ему оставалось убить меня, и я знал, что он приставил ко мне для этого своего человека и ищет удобного случая. Я в свою очередь с помощью Гасан-аги, Тутунчи-оглы и других товарищей установил слежку за Махмуд-ханом.

Сестры и родственницы Махмуд-хана неоднократно ходили сватать Нину. Ей ежедневно приносили от Махмуд-хана записки с объяснениями в любви. Все это сильно тревожило ее.

Несколько раз Нина предлагала мне тайно покинуть Тавриз. Однако моя гордость и чувство собственного достоинства не могли примириться с таким малодушием.

Мое бегство могло также гибельно отразиться на судьбе американки. Я был уверен, что на следующий же день после моего отъезда, девушка отправится в притон Шумшад-ханум. Главным же образом мой отъезд из Тавриза отрицательно отразился бы на работе по организации рабочих ковроткацких фабрик и приостановил бы начатую среди них работу. Принимая все это во внимание, я не мог согласиться с предложением Нины о позорном бегстве из Тавриза.

Было около часу ночи. В комнату вошел бледный, взволнованный Мешади-Кязим-ага.

- Слышали новость?

- Нет.

- Час тому назад люди Махмуд-хана ворвались в дом Муктедир-хана и, забрав ценности, убили его.

- Кто такой Муктедир-хан?

- Разве вы не знаете?

- Нет, не знаю! - притворился я. - В сущности, я мало кого знаю в Тавризе.

- Знаете ли вы Мехти-хана или нет?

- Какого Мехти-хана?

- Отца Набат-ханум, которая несколько дней тому назад была здесь. Моего свояка.

- Да, знаю, разве Мехти-хан убит?

- Нет, не Мехти-хан, а его брат Муктедир-хан.

- Откуда вы это знаете?

- Сейчас об этом сообщили моей жене.

- Какое несчастье!

- Да, огромное несчастье. Это несчастье и для Набат-ханум!

- Почему?

- Потому что похищенные ценности уплыли из рук бедной девушки. Ведь с каким трудом нам удалось уверить ее родителей, что она ночевала у нас. Они поверили, и дело было улажено, но рок сулил иначе, он опрокинул все наши расчеты.

- Да, но Набат-ханум не хотела выходить за его сына. Вы же видели, как она плакала!

- Мало что не хотела, мало что плакала! Разве можно упускать из рук такое богатство?

Больше я ни слова не сказал. Я окончательно разочаровался в Мешади-Кязим-аге. Для этого человека деньги, золото, богатство были выше и дороже всего, даже совести и чести! Однако пока нельзя было подавать виду, надо было поддерживать с ним добрые отношения. Мешади-Кязим-ага спешил; не допив поставленный перед ним стакан чаю, он поднялся и вышел.