Мамед Ордубади - Тавриз туманный

Сидя один, я ждал прихода Тутунчи-оглы и Гасан-аги. Хотя со слов Мешади-Кязим-аги я понял, что они покончили с Муктедир-ханом, тем не менее я не был спокоен. Мне хотелось знать, как они выполнили свое дело.

Вскоре пришли Тутунчи-оглы и Гасан-ага.

- А где же товарищи Гулу-заде и Раджабли? - спросил я, не давая им сесть.

- Не беспокойся, брат мой, мы проводили их домой. Их приход был излишен.

- Как дела?

- Все в наилучшем виде, кроме Муктедир-хана.

- Рассказывайте. Разве я поручил вам убивать его? Если бы это требовалось, я послал бы вас к нему не как агентов Махмуд-хана, а как простых грабителей. Посылая вас как агентов Махмуд-хана, я стремился создать распрю между ним и Махмуд-ханом. Я добивался, чтобы он был убит самим Махмуд-ханом. Вы же запачкали руки в крови!

Впервые им приходилось выслушивать от меня упреки, они покраснели и сконфуженно опустили головы.

- Говорите, почему вы нарушили мой приказ? - продолжал я.

- Во-первых, - заговорил наконец Тутунчи-оглы, - его следовало убить. Если бы вы ознакомились с найденными у него документами, вы бы этого вопроса не задали. Во-вторых - его убили не мы. Вы знаете, что нас было четверо. С одиннадцати часов мы с разных точек караулили дом Муктедир-хана. Сначала оттуда вышла молодая девушка в сопровождении служанки. Затем показались повара с блюдами плова в руках. Первым подошел к воротам я. Товарищи остались стоять на местах. Я постучал.

- Кто там? Что тебе нужно? - спросила вышедшая на стук жена Муктедир-хана.

- Я принес хану письмо! - ответил я.

Женщина открыла ворота.

- По приказу Гаджи-Самед-хана, Махмуд-хан направил нас к его милости. Прошу не беспокоиться, ничего плохого нет!

Женщина растерялась. Следом за мной вошли товарищи, задвинув засов изнутри и оставив у ворот одного из товарищей, мы вошли в дом. Один из товарищей стал у входа в переднюю. Вместе с Гасан-агой и женой Муктедир-хана мы вошли в комнату.

Сидя в белье, хан курил кальян. При нашем входе, он бросил трубку.

- Зачем изволили пожаловать в ночную пору? - спросил он.

- По распоряжению его превосходительства нас послал к вам Махмуд-хан. Вы должны выдать нам скрывающихся у вас революционеров.

- Каких революционеров?

- Ваших племянников!

Говоря это, мы вынули и показали известный вам ордер, за подписью Махмуд-хана.

- Удивляюсь! - воскликнул Муктедир-хан, пробежав глазами ордер. - Разве Гаджи-Самед-хану и Махмуд-хану не известно, что я не принадлежу к революционерам? Я просил бы вас прежде всего просмотреть мои документы.

С этими словами он принес маленький сундучок и, достав оттуда кипу бумаг, протянул нам.

- Просмотрите! Вот письмо, где я доношу Гаджи-Самед-хану о революционной деятельности моих племянников, а вот и грамота, пожалованная мне его превосходительством за мои услуги.

Мы отобрали и то и другое.

- Этого недостаточно, - сказал я, - вы должны выдать укрытых вами лиц!

- Я их не укрывал, они бежали из Тавриза. Я сам хочу разыскать и уничтожить их. Лишь сегодня мне удалось открыть их местопребывание.

- Где же они?

- Я слышал, что они в Миянд-Абаде, а вот и мое собственноручное письмо об этом. Завтра же я вручу его Гаджи-Самед-хану!

- Не беда! - сказали мы, отбирая у него письмо. - Мы и это передадим Махмуд-хану. А теперь, будьте добры раскрыть сундуки. Мы должны произвести обыск.

- Что вам нужно?

- Нам нужны другие бумаги!

Он не протестовал. Сперва мы обыскали сундучок, в котором хранились документы. Там оказалась пачка американских долларов и большое количество английских и русских кредиток. Мы просмотрели и бумаги: это были векселя, акции и договоры на земли и поместья.

- Зачем вы забираете деньги? - завопил Муктедир-хан.

- Деньги нам не нужны, мы только составим опись и вернем их вам. Теперь откройте другие сундуки.

Открыли один из сундуков, обыскали и забрали золото и драгоценные камни. Мы взяли и все находящиеся в остальных сундуках золотые турецкие и русские монеты и сложили все это в большой мешок. Покончив с обыском, мы осмотрели костюм хана. Там, кроме золотых часов, ничего не было, и только во внутреннем кармане жилета оказался портрет какой-то девушки. Когда мы спросили, кто она, он заявил, что это его племянница.

- Тьфу! - плюнула жена хана, увидев карточку. - Зачем ты таскаешь на груди портрет девушки, которую прочишь сыну?

Говоря это, она в бешенстве схватив со стола тяжелый медный подсвечник с такой силой хватила им мужа в висок, что Муктедир-хан свалился. Осмотрев тело и убедившись, что он умер, жена хана, лишившись чувств, упала на диван. После этого мы ушли. Вот как было дело. Захваченных ценностей и денег так много, что ими мы сумеем обеспечить всех находящихся в изгнании товарищей!

После этих слов Тутунчи-оглы вручил мне список отобранных при обыске документов, денег, ценностей и карточку. То был портрет Набат-ханум.

Спешно написав письмо, я вручил его Гасан-аге.

- Этой же ночью отправишься в Миянд-Абад и передашь это письмо Салех-аге и Пэрвизу. Сумеешь ты это сделать?

- Конечно, сумею, - ответил он и поднялся.

Я вручил ему крупную сумму для Салех-аги и Пэрвиза и, распрощавшись, проводил его до дверей.

Гасан-ага ушел. Было два часа ночи.

- С этим делом мы покончили блестяще, а теперь надо приняться за другое, - обратился я к Тутунчи-оглы.

ТАВРИЗСКАЯ ВЕСНА

Сегодня с шести часов вечера я был у Гаджи-Самед-хана. Убийство Муктедир-хана и похищение его несметных богатств разгневали хана.

В семь часов он принял Махмуд-хана.

- Твои люди окончательно дискредитировали меня перед русским консулом, - сказал он. - Консул говорит, что я не только не в состоянии управлять Тавризом, но не могу даже проследить за твоей работой. Ты творишь в городе все, что тебе заблагорассудится. Как мне доносят, по ночам город остается без всякого надзора.

Слова Гаджи-Самед-хана произвели на продолжавшего стоять коменданта ошеломляющее действие.

- Если его превосходительство разрешит, я вкратце доложу ему эту историю, - с большим трудом овладев собой, дрожащим голосом проговорил Махмуд-хан.

- Говори, но не смей оправдываться!

- Дело об убийстве Муктедир-хана подозрительно. Я знаю моих людей, как свои пять пальцев.

- Знать-то знаешь, но осадить их не умеешь! Кто разграбил дом Гаджихейтиба? Кто похитил дочь Эбачи-баши? Кто ограбил жену Сулейман-хана? Кто ворвался в дом Хазчиларова и посягнул на честь женщин? Кто похитил внучку судьи и обесчестил ее? Кто похитил сына Гаджи-Муртузы? Этого мало?! Если бы подобные действия могли бы совершать революционеры, мы бы и в этом обвинили их, но этому никто не поверит. Я доверил тебе огромный город. Я вручил в твои руки свое имя, свой авторитет, но ты злоупотребляешь этим!