Павлюченков Алексеевич - «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

В первый год после провозглашения новой экономической политики развитие ситуации на большевистском политическом Олимпе и мотивы деятельности громовержца — Ленина в подавляющей степени определялись теми противоречиями в механизме верховной власти и личных отношениях между Лениным и Троцким, которые столь резко проявились в форме дискуссии о профсоюзах на рубеже войны и мира.

Пресловутая дискуссия о профсоюзах осязаемо продемонстрировала, что некий невидимый круг, очертивший пространство реальной политической власти, замкнулся; аппарат власти, его основные институты сформировались и вступили во взаимное противоречие. В качестве важнейшего определилось противоречие двух неразрывных элементов устройства государственной власти — системы государственного функционализма, олицетворенной в Политбюро ЦК и системы кадровой власти, во главе с Оргбюро и Секретариатом ЦК. Другими словами, проявилось извечное противоречие, присущее любой власти, — между системой управления и механизмом ее преемственности в специфическом коммунистическом варианте. За 70 последующих лет эти могущественные ветви власти неоднократно вступали в конфликт, и дело заключалось не в «хороших» и «плохих» руководителях, а в том, что обществу периодически требовалась перестройка, модернизация, насущность которой более чутко улавливала система государственного управления — в противоположность кадровой системе, ревниво соблюдавшей свои консервативные структурные интересы.

Вопреки успешному сотрудничеству Ленина и Троцкого в 1917 и громкому союзу их имен, звучавшему весь период гражданской войны, с Троцким у Ленина в 1918―1920 годах было противоречий и подозрений более, чем с кем бы то ни было из других членов Политбюро или Цека партии. Несмотря на добрый прищур глаз, приятную картавость голоса и неизменно внимательно-доброжелательное поведение с людьми, Ленин, как его точно характеризовал Цюрупа, был суровым диктатором. От его заливистого, почти детского смеха проницательным собеседникам вскоре становилось не по себе, пробегал холодок по коже. Троцкий же всегда держался видной персоной, которая «гуляла сама по себе».

Будучи в большевистском ЦК и СНК, Троцкий, тем не менее, никогда не был ни в ленинском Цека, ни в ленинском Совнаркоме. Он был не «свой», но он был нужен Ленину как воплощенный и обузданный русско-еврейский дух революции. Однако этот демон постоянно потрясал своими оковами, грозя вырваться из малого для него пространства Российской империи на мировой простор.

Скрытое соперничество за лидерство в Октябрьском вооруженном восстании, Брестский мир, ряд военно-стратегических вопросов 1919 года, принципы экономической политики в 1920 году и, наконец, дискуссия о профсоюзах — вот основные из тех напряженных моментов, каждого из которых было достаточно, чтобы человек раз и навсегда утратил доверие у памятливого Ленина. Да его никогда и не было и не могло быть между Лениным и Троцким в принципиальном плане, поскольку каждый из них — это цельная система, цельное мировоззрение, не нуждающееся в дополнениях. Всегда, помня о стремлении Троцкого иметь самостоятельное значение, Ленин неусыпно держал его на контроле. Троцкому не мешали купаться в лучах военной славы, но большой власти ему не давали.

Союз Троцкого с могущественным Секретариатом ЦК, который по идее Ленина как раз и был призван ограничивать аппетиты как Троцкого, так и любого другого вождя, породил в конце 1920-го года мощнейший кризис партии. Троцкий плюс Секретариат — это была величина, равная Ленину. Поэтому накануне и после X съезда РКП(б) Ленин много трудился над конструированием своего «Версальского мира», системы величин и противовесов, которая позволила бы ему остаться безоговорочным лидером.

Задаче принижения Троцкого была подчинена демонстративная и вызывающая конспирация ленинских сторонников на съезде. По распоряжению Ленина часовые демонстративно грубо штыком преграждали дорогу председателю РВСР в залы, где устраивала свои заседания фракция ленинцев. Тогда же, на съезде, за этими дверями укрепилось ставшее позднее весьма одиозным деление членов партии на троцкистов и не-троцкистов.

Однако у Ленина были веские основания к подобному публичному шельмованию своего дорогого соратника. Троцкий с трибуны съезда продолжал вещать, что ленинская резолюция о профсоюзах не доживет и до очередного XI съезда. Поэтому, несмотря на демонстративные отказы Троцкого возглавить сепаратные собрания своих приверженцев в кулуарах X съезда и всяческие устные заверения, у Ленина сохранялись опасения, что Троцкий создаст свою фракцию в партии. Именно против такого возможного сценария была направлена известная резолюция о единстве партии, и далее в течение года Ленин потратил немало усилий, чтобы вбить клин между Троцким и его потенциальными сторонниками. Этой цели, прежде всего, служил тщательный подбор кадров в высшем эшелоне руководства, а также проводимая чистка партийных рядов. Ленин в декабре 1921 года взывал найти средство к какому-либо уменьшению численности партии [347], в том числе и потому, чтобы стереть ее «пестроту», орабочить и тем самым по возможности лишить Троцкого своей базы в РКП(б).

Цековские служители, почувствовав крайнее нерасположение «хозяина» к Троцкому, начали похамливать ему и позволяли себе игнорировать его высокий статус, иной раз «забывая» присылать материалы к заседаниям Политбюро. Амбициозный Троцкий очень болезненно воспринимал каждое проявление лакейского хамства и всегда ревниво отстаивал детальное соблюдения кремлевского протокола и партийного этикета.

Товарищи, не вхожие в тайную кухню кремлевской власти, чутко реагировали на отсутствие обожаемого Троцкого в важнейших президиумах. В мае 1921-го на X партконференции к Ленину поступали записки такого рода: «Просим разъяснить, почему за последнее время замечается на очень важных съездах и конференциях отсутствие нашего, не сомневаемся всеми уважаемого борца и героя трудовой республики т. Троцкого. Для душевного успокоения просим дать ответа. Группа коммунистов» [348]. Самому Ленину для душевного покоя было выгоднее, чтобы Троцкий находился подальше. В начале апреля Оргбюро по просьбе Троцкого «в виду плохого физического состояния» предоставило ему отпуск на 8 недель с освобождением, как от военных, так и цекистских обязанностей [349].

Троцкому с его действительно огромной популярностью в стране и таинственной крестьянской армией Лениным был противопоставлен подчиненный им партийный аппарат и организованный в послушные профсоюзы рабочий класс. Отсюда понятна неописуемая ярость вождя в связи с вероломным поведением Томского в мае 1921 года на IV съезде профсоюзов, когда тот, вопреки решению Цека, молчаливо позволил съезду принять резолюцию, предложенную Рязановым и толковавшую о «независимости» профсоюзов от партии. Секретари Ленина вспоминали потом, что никогда за все годы работы они не видели своего шефа в таком бешенстве [350]. И это не удивительно, поскольку помимо факта предательства Томского, что само по себе было возмутительно, — в случае ухода профсоюзов из-под жесткого партийного контроля грозила разрушиться вся «Версальская система», возводимая Лениным после поражения Троцкого. Линию Рязанова охотно поддержали сторонники Троцкого и Шляпникова, наметился новый блок внутри партии. Для обсуждения этого вопроса тут же был созван экстренный пленум ЦК, который восстановил контроль и покарал отступников. Тогда Рязанову вообще запретили работать в профсоюзах, а Томский на некоторое время поехал в «знойные» места кушать персики.