Хенрик Мейнандер - История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты

Отток населения в Швецию имел серьезные последствия и для развития финляндского общества в целом. Эмиграция началась сразу после того, как Скандинавские страны заключили в 1954 г. договор о свободе передвижения рабочей силы внутри Скандинавии. В Швеции не хватало рабочих рук. Из-за того что уровень заработков в Швеции часто был вдвое выше, чем в Финляндии, отток финляндских жителей в Швецию вскоре достиг внушительных масштабов — особенно на рубеже 60–70-х годов, когда в Швецию ежегодно перебиралось около 40 тыс. граждан Финляндии. В целом в период 1945–1990 гг. в Швеции было зарегистрировано более полумиллиона эмигрантов из Финляндии. Кроме того, многие работали в Швеции периодами, и поэтому общее число уроженцев Финляндии, когда-либо работавших в Швеции, начиная с 1945 г., согласно расчетам, превышает 700 тыс. человек.

Однако велика была также реэмиграция финляндских граждан. Фактический отток населения в Швецию в вышеупомянутые 45 лет, в конце концов, остановился на цифре 230 тыс. человек. В любом случае общим последствием этих миграций явилась демографическая и экономическая интеграция обеих стран. В масштабах и структуре этой интеграции прослеживались многие черты сходства с тем взаимодействием, которое существовало между обеими странами до 1809 г., когда они составляли единое государство. В Стокгольме финский вновь стал живым языком, породив своеобразную культуру «шведских финнов», которые создавали в Швеции свои организации и учреждения. Особо привлекательной Швеция была в глазах жителей Эстерботнии и Северной Финляндии. Это наводит на мысль о тесных связях упомянутых регионов со Стокгольмом и с долиной озера Меларен в эпоху государственного единства обеих стран.

Важным условием массовых миграций населения являлась налаженная транспортная система. По мере увеличения пассажиропотока паромное сообщение между Финляндией и Швецией становилось выгодной отраслью индустрии. Поэтому количество и размеры паромов увеличивались, что также объяснялось тем, что все большее число пассажиров передвигалось на собственных автомобилях. Вначале это были, прежде всего, финские эмигранты, едущие из Швеции на родину в отпуск, — они хотели похвастаться перед родней своими честно заработанными «вольво» и «саабами». Однако, когда уровень жизни в Финляндии стал приближаться к шведскому, возможность приобрести собственный автомобиль появилась также у многих финнов. В 50-х годах автобус сделался более популярным средством передвижения при коротких поездках, чем поезд, а к началу 60-х годов уже более половины всех перевозок осуществлялось с помощью личного автотранспорта.

И все же настоящий прорыв в этой сфере пришелся на первую половину 60-х: число зарегистрированных автомобилей возросло более чем вдвое (с 258 тыс. до 602 тыс.). Этому прорыву явственно способствовало решение властей отменить регулирование автомобильного импорта (1962). За десять лет частный автомобиль стал предметом обихода почти каждого гражданина. Это во многом способствовало улучшению сообщения между городами и сельскохозяйственными окраинами. Нефтяной кризис 70-х несколько замедлил увеличение парка автомобилей, но общая тенденция к росту все же сохранялась вплоть до начала 90-х, когда в стране насчитывалось более 2,2 млн. зарегистрированных единиц подвижного состава. В этом плане Финляндия в большой степени следовала международной тенденции.

С развитием автомобильного транспорта ухудшался внешний вид улиц. Загрязнение атмосферы вызывало протест у экологически и эстетически настроенных членов общества. Большинство жителей все же расценивали процесс роста автомобильной промышленности как положительный, и в конце 50-х годов в Финляндии крупные средства стали выделяться на модернизацию автодорожной сети, а также на строительство автострад. В конце осени 1962 г. в стране появилась первая автострада: была введена в строй четырехрядная автомобильная дорога длиной 15 км из Хельсинки на восток.

В конечном счете, строительство дорог, как и многие другие крупные капиталовложения общества, было обусловлено стремлением создать функциональное общество всеобщего благосостояния с выравниванием социальных различий.

В аграрном обществе социально обусловленное перераспределение доходов происходило в первую очередь посредством крупных земельных реформ. В индустриальном обществе орудием того же процесса был увеличивающийся прогрессивный налог на доходы. Параллельно с этим государство принимало на себя ответственность за ряд общественно-полезных услуг и вводило новые виды социальных пособий. Уже в 30-х годах развитие в этом направлении шло как в Соединенных Штатах, так и в некоторых странах Западной Европы. В Финляндии первый шаг к современной системе социальной защиты был сделан в 1939 г., когда в силу вступил закон о народной пенсии, [26] Имеется в виду социальная пенсия по возрасту. — Примеч. пер. но из-за войны пенсия получила экономическую значимость и стала выплачиваться всем пожилым гражданам лишь после 1957 г.

Идея была далеко не нова. Уже в конце XIX в. левые силы в западноевропейской политике требовали всеобщего социального страхования. Однако, до тех пор пока это понятие считалось принадлежностью социалистической общественной системы, сдвиги в сфере соцстраха были малы — особенно после возникновения Советского Союза, который служил сильным отпугивающим фактором. Поворотным пунктом стал экономический кризис 30-х годов. После него государственное руководство осознало, что постоянная система социального страхования в реальности сможет укреплять и стимулировать развитие капитализма, поскольку она смягчает эффект от колебаний конъюнктуры рынка и повышает покупательную способность менее состоятельных граждан, которых в обществе большинство. В Скандинавии ведущим идеологом этого течения был шведский экономист Гуннар Мюрдаль. Похожую аргументацию использовал финский обществовед Пекка Кууси. В своей программной работе «Социальная политика 60-х годов» (1961) Кууси подчеркивал, что крупное перераспределение доходов на деле ускоряет экономический рост.

Политических и моральных аргументов Кууси избегал, но при этом движущей силой финской политики благосостояния был, как и в других европейских странах с рыночной экономикой, скрытый страх перед тем, что социальные противоречия могут привести к открытым общественным конфликтам и в худшем случае кончиться революциями и установлением коммунистического режима под эгидой СССР. В Финляндии этот аргумент приобретал особое значение вследствие соседства с Советским Союзом. Здесь необходимо отметить, что верные Москве финские коммунисты жестко контролировали парламентскую группу крайних левых страны, которых до конца 70-х годов поддерживало целых 20 % населения. Это побуждало другие партии предлагать социальные реформы и стремиться к политическим компромиссам.