Хенрик Мейнандер - История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты

Самые разительные перемены произошли в быту женщин. Это было обусловлено улучшением социальных услуг общества, а также общим повышением образовательного уровня женщин до уровня мужчин. В период с 1960 по 1980 г. число работающих матерей семейств удвоилось (с 42 до 79 %). С ослаблением экономической зависимости женщин от мужчин изменилась также внутренняя динамика семьи. Теперь все чаще женщина выступала инициатором прекращения неудачных отношений с мужчиной. Другим важным фактором стала сексуальная эмансипация женщин, ускоренная доступом к собственным средствам контрацепции, таким, как противозачаточные таблетки и спираль. Одним из последствий стало сокращение размера семей. Другим последствием явилось то, что все большее число жителей предпочитало различные виды гражданского брака. В 1990 г. такие семьи составляли пятую часть всех финских семей.

Структурные изменения в материальной и социальной сферах сопровождались переменами в области культуры. В культуре первых послевоенных лет выражалось стремление левых политических сил свести счеты с буржуазным истеблишментом. Борьба кончилась тем, что обеим сторонам пришлось уступить. Надежды левых радикалов на появление в культурной жизни совершенно нового направления, которое бы поставило во главу угла демократические ценности и демонстративно отказалось от белой и открыто антисоветской Финляндии военного времени, не оправдались. Большинство жителей страны не считало, что ответственность за втягивание Финляндии в войну и альянс с Германией лежит на самой Финляндии. В то же время в обществе наблюдалась явная готовность очистить литературу и искусство в целом от наиболее националистических мотивов в пользу менее национально окрашенного модернизма.

В очередной раз была предпринята попытка «в Европу прорубить окно». Молодые представители культурной элиты брали за образцы произведения французской литературы — книги Сартра, Камю. Вместе с тем возрастал интерес ученых к англо-американским теориям и общественным проектам. В 1945 г. писатель Мика Валтари опубликовал исторический роман «Синухе-египтянин» — великое литературное достижение эпохи, в котором иррациональность человеческой природы и преходящий характер идеологий были отражены настолько универсально, что это произведение стало международным бестселлером и было переведено на тридцать языков. В это же время финляндский исследователь Георг Хенрик фон Вригт обрел международное признание за достижения в области современной логики и понятийного анализа в философии.

Однако крупный перелом в общественном сознании послевоенного времени произошел лишь в начале 50-х годов. Репарации были выплачены, знаковые фигуры военной эпохи — Маннергейм и Сталин ушли с арены мировой истории. Финляндия, наконец, стала местом проведения Олимпийских игр. Уже в 1940 г. Хельсинки получил статус принимающего города для планировавшихся летних Олимпийских игр, но их проведению помешала война. Летом 1952 г. игры в Хельсинки отличались образцовой организацией. Национальное самосознание финнов, столь израненное в военную эпоху, получило огромный стимулирующий импульс — в частности, потому, что западная пресса много писала о том, как замечательно страна отстроилась и развилась, а также о том, как мало влияет на повседневную жизнь финнов соседство с Советским Союзом.

Имелись также и другие явные признаки перемены общественного климата. Усилия нового советского руководства по формированию положительного образа СССР, несомненно, способствовали распространению оптимизма в Финляндии в целом. В середине 50-х годов в стране сложилась динамичная и чрезвычайно доходная массовая культура, которая создала новый имидж Финляндии — страны равноправной и урбанизированной. Судьбоносная солидарность нации военных лет воспитала подлинное единство, преодолевающее классовые различия. Теперь национальные «иконы» можно было рассматривать с более спокойных позиций. Осенью 1954 г. Вяйнё Линна издал роман «Неизвестный солдат», в котором Война-продолжение была изображена глазами простых солдат-фронтовиков. Роман немедленно завоевал огромную популярность и уже на следующий год был экранизирован, что упрочило его позиции как национального эпоса независимой, современной Финляндии.

Линна явно вдохновлялся отечественными кинокомедиями, в которых нередко добродушно высмеивались классические и просветительские идеалы буржуазной культуры. В основе лежало извечное народное недовольство тем, что общественная элита считает себя вправе управлять вкусами и привычками большинства. Когда подобные настроения принимали форму популярных игровых фильмов с явственными следами влияния американского юмора и романтики вестернов, возникала действенная критика культурного истеблишмента. В 60-х годах дух протеста еще более укрепился. Появилась целая плеяда представителей художественного авангардизма, альтернативных общественных движений и радикального общественного критицизма.

Вначале здесь присутствовало, кроме всего прочего, сильное искушение позлословить в адрес общих «икон» вроде Иисуса и Маннергейма, но вскоре радикализм обрел более социальные и политические очертания. Как это часто бывало и прежде, радикальное движение возглавляло студенчество. Быстро возраставший приток поступающих в высшие учебные заведения сокрушил университетские традиции, придав открытый политический характер еще недавно столь флегматичным студенческим организациям. Вплоть до осени 1967 г. в общественных дебатах преобладала пацифистская критика обороны страны, а также всеобщей воинской обязанности. Военные обвинялись в скрытом разжигании духа войны и ненависти к русским. Затем студенты стали участвовать в международной волне протеста против войны США во Вьетнаме. В конце осени 1968 г. финские студенты, опять-таки следуя тенденциям студенчества «большого мира», оккупировали административные здания, требуя демократизации университетского управления.

В следующем году эти требования усилились в связи с переходом инициативы к фаланге левых активистов, которые, разуверившись в вялой реформаторской политике социал-демократов, вступили в коммунистическую партию. Радикальное крыло, представители которого называли себя тайстоитами (по имени верного Москве коммуниста Тайсто Синисало), сделалось политическим прибежищем для многих видных интеллектуалов того времени. Несмотря на то, что тайстоитам удалось завоевать выдающиеся позиции в студенческих и культурных кругах, все их центральные требования, в конце концов, растворились в воздухе. В начале 80-х годов редеющие ряды тайстоитов представляли собой сборище безобидных радикалов. Однако за десять лет до того ситуация казалась совершенно иной. Братание студенческой элиты с верными Москве крайними левыми воспринималось буржуазией как тревожный сигнал о том, что волнения затронули все общество — в частности, потому, что тайстоиты не только почитали международных революционных кумиров вроде Ленина, Че Гевары и Хо Ши Мина, но зачастую также с энтузиазмом прославляли наследие финских революционеров 1918 г.